Пока сидели — надо было обождать, объект только что вошел в здание, брать с ходу было глупо, пусть потрахается человек, потом долго не придется. Заодно — и морально-бытовое разложение приписать можно будет. Трое ментов, двое старых и молодой — сидели в машине, смотрели на громаду дома, на горящие окна — собственная квартира была только у одного из них. Разговаривали…
— И все-таки… Михалыч… поверить не могу, что тебя освободили — сказал замнач, доставая из кармана пачку болгарского Опала[70] — будешь?
Сидевший на заднем сидении мужик принял сигарету, щелкнул самодельной, выработанной в промзоне одного из учреждений зажигалкой.
— Да я и сам не поверил. Пока билет в зубы не сунули да узел с одеждой. Мол, иди, Виталий Михайлович, служи дальше.
— Извинились хоть?
— Извинились… Как восстанавливаться пришел — ах сам Виталий Михайлович соизволил. С..а. А так…
— А как оно было то…
— Как-как. Пришел этап, сказали — Горбач гикнулся и много кто с ним. Яковлев — враг народа. Шеварднадзе — тоже враг народа. Мы и чухнуть то не успели — комиссия приезжает из Москвы. Вызывают — поодиночке. Там — хозяин, кум[71] и мент с Москвы, Гуров. Слышал?
— Слыхал… Его скинули.
— Скинули… Такого… видать, не скинешь — сам скинет — кого хочешь.
29 ноября 1987 года
Нижний Тагил. Учреждение ИК18/1
Ментовская зона…
На зоне, предназначенной для исправления сотрудников правоохранительных органов, исправляли тем, что изготавливали мебель. Кстати — не такую уж и плохую мебель, на промзоне было довольно приличное оборудование, край лесной — в общем, эту мебель даже в здании Министерства найти можно. Сидят на ней… хотя нет, это слово от греха нужно забыть, не произносить. Как те два зэка: слыш, а чо такое теория относительности. Ну, это… вот смотри, братан, ты щас чо делаешь? Как чо — по камере хожу. Не… Это тебе так кажется — а на самом деле ты сидишь. Все относительно. На Руси от сумы и от тюрьмы не зарекайся…
Терещенко Виталий Михайлович, бывший подполковник милиции, старший оперуполномоченный службы криминальной разведки МВД СССР, имеющий на своем счету одиннадцать бандитов отправленных на тот свет своими руками — это еще давно, когда он был начальником угрозыска в Чечено-Ингушетии (бросили на усиление) и был известен как «Враг» — высвободил из шпинделя станка обточенную заготовку — он изготавливал здесь ножки для мебели, по сто штук за смену. Вставил следующую заготовку, промерил, смахнул стружку, пустил станок. В смену он делал ровно сто заготовок — всегда сто и ни одной больше, хотя норма была более чем посильной, и если бы поднапрячься — то можно было бы сделать и сто тридцать и даже сто сорок ножек. Кое-кто так и делал, зарабатывая на досрочное освобождение — он — нет. В конце концов — освобождаться ему было не ради чего и не ради кого, жилья у него не было, кормить здесь кормили и работу давали — а компания сложилась теплая, мужская. Девять замначей по розыску только в его отряде — когда к власти пришел Андропов и начали громить министерство — основной удар пришелся именно по ним, потому что их всегда было в чем обвинить. Андропов действовал широко и нагло, он не карал отдельных людей — он разрушал систему целиком и делал все, чтобы эта система уже больше никогда не возродилась, не могла конкурировать с его Вторым и. особенно, Первым главным управлением КГБ СССР. Почему-то именно вторжения в епархию Первого главного управления больше всего боялся Андропов — возможно, было чего скрывать.
