История этой группы — кстати, нет, это не комитет 300, сборище аристократов, которые воображают, что они что-то могут, и не «дьяволопоклонники», которые помогают друг другу делать карьеру, а собираются в основном для беспорядочного секса, и не закрытая группа контроля представителей горнодобывающей промышленности, контролирующая места добычи полезных ископаемые и строящая политические планы для этих стран на пятьдесят — сто лет вперед — насчитывала примерно сто пятьдесят лет, но это только если считать группу в том виде, в каком она существовала на сегодняшний день. Истоки же ее надо искать куда глубже и дальше… скорее всего они будут в Венеции, в некоторых родах черной финансовой аристократии, добившейся — таки уничтожения Константинополя. Кстати — с тех же времен эта группа вела жестокую и беспощадную войну с Россией, как бы она не называлась.
Роберт Гейтс прилетел прямым рейсом из Вашингтона в Цюрих, как заместитель директора ЦРУ он знал, что все пассажиры этого рейса, как с той стороны, так и с этой на особом контроле, достаточно один раз слетать. Чтобы в ЦРУ появилось на тебя досье, если до сих пор не было. В Цюрихе он пересел на старенькую Каравеллу, которая летала на местных рейсах и которая доставила его в Женеву, взлет — и почти сразу посадка. Вопреки ожиданиям — самолет был грязным, кормили плохо. По мнению любого американца, путешествующего по Европе, Европа — это место, где вместо гамбургера, пережаренного на кукурузном масле, вам подают фуа-гра на фарфоре. Убедившись, что это не так Роберт Гейтс проникся гордостью за свою страну, страну конкуренции и свободного рынка. Но вот когда заместитель директора ЦРУ понял, что в Женеве его никто не ждет — его гордость переросла в ярость. Получается — ему просто показывали на его место, пренебрегали им.
На втором этаже женевского аэропорта Он взглянул на часы — Булова, золотая серия, подарочные, ношение швейцарских часов, даже не слишком дорогих могло вызвать интерес внутренней контрразведки. Его со всех сторон обтекал народ, идущий с посадки или на посадку, через витражные стекла сочился холодный и ясный декабрьский день — и никому в этом здании и в этой стране, похоже, не было до него никакого дела.
— Е. твою мать… — негромко выругался он. Он иногда использовал русские, очень выразительные ругательства, когда был зол. Сейчас для такого ругательства было самое подходящее время.
Таща за собой чемодан — он выбрался на стоянку такси, дуло тут как в аэродинамической трубе, с гор спускался холодный воздух и его мороз откровенно пробирал до костей. Очереди к такси не было, он взмахнул рукой — и черный Мерседес S, приветливо мигнув фарами, подкатил к нему. Ублюдки, по крайней мере, они знают толк в маленьких радостях жизни, в США это как лимузин считается. Коротышка водитель, говоривший по-английски, сноровисто выбрался из машины, помог ему загрузить чемодан в багажник. Поеживаясь, заместитель директора с облегчением нырнул в деревянно-кожаное, пахнущее фиалкой чрево германского лимузина.
