Сто марок придется все-таки отрабатывать, решил я. И на этот раз не ошибся. Через десять дней в гаштетт явился сам лейтенант… Явился и попросил кофе. Самого горячего.
Я забыл сказать, что господин гауптштурмфюрер предупредил меня относительно этого самого кофе:
— Если войдет посетитель и попросит горячего кофе… Очень горячего, значит, это — он, ваш постоялец. И еще извинится, что у него нет с собой денег. Вы потребуете документы. На фотографии, приклеенной к удостоверению, будет такое же лицо. — Капитан еще раз показал мне карточку унтерштурмфюрера: он хотел, чтобы я хорошо запомнил ее.
Я запомнил, и когда вошел в бар лейтенант, сразу узнал его…
— Ты забыл сказать, — вошла в свою роль корректора фрау Матильда, — что в тот вечер шел сильный дождь, а когда приезжал господин гауптштурмфюрер, было ясно и светила луна.
— Табак не так силен, чтобы восстановить в памяти каждое слово, ты держишь его в сыром месте, — заметил Фельске, однако тут же прибег к помощи своей трубки и глубоко затянулся.
Мы сочли возможным задать вопрос словоохотливому хозяину.
— Когда примерно это произошло?
— Вас интересует час или день?
— День.
— Я не могу назвать число, хотя оно и было чем-то знаменательным… — Фельске задумался. — Нет, нет, табак не слишком крепок, — укоризненно произнес он, но затянулся еще раз.
— Хватит, Томас!
— Почему хватит, если я еще не все вспомнил, — несмело запротестовал Фельске. — Что-то произошло в тот день…
— Мы получили извещение о смерти брата Карла, — без каких-либо эмоций восстановила печальную дату фрау Матильда.
— Боже мой! Как мог я забыть, — хлопнул себя по колену хозяин. — Брат Карл! Он погиб в октябре сорок третьего года… Какая светлая голова у Матильды! Что бы я делал без нее…
— Не стони! — прервала мужа фрау Фельске. — Господ не интересует брат Карл… Рассказывай, что было в тот вечер! И перестань курить…
Приказ подействовал, Фельске вынул изо рта трубку и приглушил тлеющий табак пальцем, как это делают курильщики во всех частях света. Глаза поднялись на жену — в них была обида и даже возмущение: слишком деспотично фрау Кнехель, — когда Фельске испытывал недовольство женой, он называл ее по фамилии тестя — Кнехель, — слишком деспотично подавляла его желания.
— В тот вечер я окончательно убедился, что сто марок мне не подарены гауптштурмфюрером и их придется отрабатывать. Матильда подала лейтенанту кофе… — Нет, мы его не кипятили, это же был условный знак, — а я просмотрел документы молодого человека. Первый раз в жизни мне пришлось держать в руках книжечку со свастикой на обложке. Удостоверение подтверждало, что предъявитель его унтерштурмфюрер СС и инструктор каких-то специальных курсов. Почему-то у меня дрожали руки, когда я возвращал книжицу своему постояльцу. Между прочим, у него тоже дрожали руки — это я заметил. И сам он был бледный как смерть…
