В общем, что касается этой темы, нужно констатировать, что эти три континентальные державы пока продвигаются на ощупь.
Но, несмотря на ее слабости, новая Монгольская империя располагает одним несомненным преимуществом: ни одна из трех цивилизаций, которые составляют ее, не воспринимает себя как принадлежащую к общей культурной сфере. Чуждые химере выхода своих культур за пределы их традиционных ареалов с помощью отмены границ, эти три государства смогут в будущем соединить свой прагматизм со способностью влияния, которую каждое из них почерпнет в своей истории. Испытывающий недостачу людей и окруженный водами этот пластичный новый союз будет извлекать свою будущую силу главным образом из культур, которые его составляют. Следовательно, можно легко понять, что он в первую очередь будет опасаться разлагающих возможностей глобализации.
Когда майор Бодуан де ля Рюэзи добрался до Елисейского дворца после пяти дней пути, его конь был настолько измучен, что издавал странный хрип. Два не отстававших от него офицера, которые сопровождали майора на расстоянии нескольких шагов, не прекращали по пути острить. Привыкшие обращаться друг к другу только как «старина», они немного опасались того торжественного момента, когда маленькой группе предстояло пройти через портик президентского дворца. Когда шум копыт прозвучал на улице Сент-Оноре, жандарм на посту машинально открыл ворота, затем снова выпрямился по стойке «смирно». Три человека слезли с лошадей, затем поднялись по ступеням парадного двора перед зданием. Уругвай, ужасно взмыленный, видимо восхищенный окончанием своих мучений, терся о молодую липу, посаженную на краю парадного двора.
Президент, сидевший за своим столом, удивился, что даже столь измученный офицер сохранил невредимой свою молодцеватую элегантность, даже когда могла бы вспыхнуть война. Закрывая книгу «„Операция Serval“. Расшифрованная французская интервенция в Мали», в которую он был погружен, он взял желтую папку и положил на нее свою руку. Его ближайшие советники, лишенные своих айфонов, казались абсолютно сбитыми с толку.
Президент снова поднялся по лестнице и постучал в дверь Нойштадта, старого начальника протокола, который правил этим домом. У этого эксцентричного человека была привилегия не подчиняться никаким мелочным правилам и инструкциям, которые он сам устанавливал для всего дворца. В высоких рыжих сапогах и галифе из другого века, он в минуты разрядки стрелял в голубей, которые рискнули поселиться в парке. Рассказывали, что он некогда охотился на львов в Руанде.
