Мори сочувственно кивнул. Они дали ей немного времени.
— Прошу извинить за беспокойство, — сказал он. — Я задам несколько дополнительных вопросов.
— О чем?
В ней чувствовались энергия и решимость. По-видимому, она горела желанием переехать. Мори украдкой взглянул на ее левую руку: кольца исчезли.
— О вашем муже и вашем брате. Как они ладили между собой?
— Какое это имеет отношение к самоубийству мужа?
— Вероятно, никакого, — осторожно сказал Мори. — Пытаюсь понять психологические мотивы.
Госпожа Хара вздохнула.
— Может, сначала выпьете? У меня, к сожалению, только пиво.
— Пиво — это прекрасно, — сказал Мори.
Они присели на чемоданы и откупорили пару банок «Сантори мэлтс». Мори предложил ей сигарету «Майлд сэвн», и она закурила, держа сигарету, как пиротехническое устройство, готовое воспламениться. Она сидела, положив ногу на ногу, и Мори заметил, что она покрасила ногти на ногах.
История была невеселой и обычной. С будущим мужем ее свел высокопоставленный чиновник из министерства финансов. Вначале ее отец сомневался. Руководя старейшей крупной и престижной судовой компанией, он не был в восторге, узнав о скромной семье Хары. Однако Хара, в конце концов, был молодым человеком с блестящим будущим. И потом, это была вторая дочь, а сын и старшая дочь уже вошли в хорошие семьи.
Брак состоялся, но семья, по сути, не приняла Хару. Особенно брат. Хотя Хара был годом старше, Ёсимура относился к нему, как к подчиненному, и называл его за глаза «деревенщиной». Равным образом и Хара не скрывал своего презрения к Ёсимуре и его работе в «Ниппон инфосистемс». Дома упоминания имени Иванаги было достаточно, чтобы испортить его настроение.
— Что происходит с Японией? — бывало ворчал он. — Лунатиков считают гениями, а гениев — лунатиками.
Поскольку отношения были не лучшие, встречались мужчины редко. Последняя их встреча год назад окончилась ссорой.
— По какому поводу? — спросил Мори.
— Прошло много времени, Мори-сан. Кажется, из-за денег.
— Вы имеете в виду долги?
Госпожа Хара отрицательно покачала головой:
— Нет-нет. Из-за денежной политики — нужно ослабить узду или, наоборот, натянуть. Они спорили о цене денег, иены и доллара.
— В чем же они не соглашались?
— Я помню только, как муж сказал, что Иванага толком ничего не сделал для Японии, и любой политический курс, который доставит ему неприятности, будет хорош.
— Должно быть, это и рассердило вашего брата?
— Он рвал и метал. Он кричал, что Иванага думает только о будущем Японии, и скоро все узнают, что он — гений.
