Мори вздохнул. Ее глаза блеснули стальным блеском.
— Тебе абсолютно необходимо? — спросил он.
— Абсолютно.
Усевшись на кровати, она выслушала его рассказ о событиях, происшедших после его поездки к родителям Хары. Когда он закончил, она так яростно стала расчесывать свои пышные волосы, что Мори поморщился.
— Ну, вот ты и узнал, что хотел, — сказала она. — Ёсимура убил Хару, поскольку тот был намерен обнародовать этот бедовый проект. Передай все в полицию, получи гонорар и займись чем-то новым.
— Но ведь ясно, что Иванага не остановится. Он зашел слишком далеко.
— Пусть полиция этим и занимается.
— Пожалуй, — согласился Мори. — Но мне теперь надо стать невидимкой. И, кроме того, причитается ли мне вознаграждение за то, что я выдал тебе такие секреты?
Лиза повалила его на спину на кровать и подержала за плечи, щекоча его лицо своими грудями. Потом отпрянула.
— И это все? — огорчился Мори.
Он притянул к себе ее бедра, но она вырвалась.
— Надо идти, — произнесла она. — Я опаздываю на репетицию.
После ее ухода Мори слушал музыку и выпил три чашки крепкого кофе. Затем позвонил Кудо и договорился о встрече в парке «Хибия» завтра. Включил телевизор. Новости были важные. В итоге парламентских интриг, последовавших за падением правительства Миканавы, кандидатом в премьер-министры вроде бы стал Синскэ Исидзака.
Мори обеспокоился. Он полагал, что это немыслимо — поставить у власти этого непредсказуемого, заносчивого, крикливого человека с данными, не свойственными японским политикам.
В молодости Исидзака сочинил роман, по нему поставили фильм, где главную роль играла сестра Исидзаки. В одной из сцен ее насиловали двое чернокожих американских солдат. В те времена Исидзаку называли «японским Норманом Мейлером», а его сестру, позднее умершую от рака, именовали «японской Натали Вуд».
Исидзака, забросив писательство, занялся политикой, но его резкий национализм и привычка нарушать законы не исчезли. В прошлом году он заявил с большим шумом, что американская продукция не пойдет на японском рынке, так как американские рабочие не располагают «внутренней культурой», присущей японцам.
Мори выключил телевизор. Небо надвинулось, окутав город фиолетовым светом. Крупные капли дождя забарабанили по черепице.
К тому времени, как он добрался в свой офис, ливень уже хлестал. Водостоки наполнились, вода полосами текла по асфальту. Машина Лизы «хонда-бит» довезла Мори до самого дома, но, перебегая в подъезд, он вымок до нитки.
