Жизнь «Маруити» началась в конце периода Мэйдзи,[7] когда обанкротившийся торговец лошадьми Итиро Маруока стал продавать государственные облигации, что называется, ходя по домам.
Многие толковые молодые люди занимались тем же, но никому не удалось приблизиться к легендарным служебным подвигам Маруоки. Он работал от зари до заката, снуя по деревням и фабрикам, бывая в храмах и клубах со своим чемоданчиком и простыми рекламными листками в руках. Его отличала гипнотическая искренность взгляда.
Маруока был патриот, уверенный, что интересы клиентов и государства во всем совпадают. Он пылко говорил о том, как правительство вложит полученные от продажи облигаций деньги в строительство дорог, развитие университетов и судоверфей, что поставит Японию впереди Запада. Неграмотные ткачихи, обедневшие экс-самураи, новые буржуа в цилиндрах, дамы под зонтиками — все они испытывали приливы патриотизма, покупая у Маруоки облигации. Та же идея одушевила персонал инвестиционно-страхового банка, который он основал. Не было предела совершенствованию стиля и способов работы. Власти вскоре признали значение фирмы, и мало-помалу Итиро стал одним из основных заправил политической игры. Он учредил патриотическое общество «Молчаливый гром», финансирующее и реализующее секретные проекты в Маньчжурии и Китае, и удостоился награды императора.
В тридцатых годах «Маруити» стали связывать с антибанковской ультранационалистической группой «Анти-дзайбацу», которая проводила подрывную деятельность в мире бизнеса. Полагали, что именно Маруока оплатил заказное убийство председателя банка «Ясунага», предложившего урезать кредиты индустрии ценных бумаг. Вместе с тем, младший брат Маруоки, блестящий стратег фондового рынка, был изгнан из руководства банка за попытку по-иному направлять экспансионистскую политику компании.
После войны Маруока был одним из двух тысяч деловых руководителей, преследуемых при оккупационном режиме генерала Макартура. Его имя было изъято из списков военных преступников первой категории только лишь после того, как он передал американской разведке информацию о секретных фондах, учрежденных дзайбацуистами. Когда в тысяча девятьсот сорок девятом году фондовый рынок открылся вновь, он умирал от рака. Инициативу в банке «Маруити» перехватила группа, симпатизирующая его младшему брату, оставшемуся старшим советником фирмы. Учреждались филиалы в Лондоне и Нью-Йорке, а в заграничные университеты направлялись перспективные молодые люди. За границей никто не обращал большого внимания на неуклюжего, плохо одетого японца, который ко всему присматривался, улыбался и задавал бесконечные вопросы на английском языке, дававшемся ему прямо-таки с болью.
