— Старик не простит нам слабости, — сказал господин Законодатель, невежливо подняв палец. — Он нанесет удар.
Господин Дипломат, проглотив яйцо, зажмурился, причмокнул, после чего девушка быстро обтерла горячим полотенцем его руку.
— Если вы, мой высокоуважаемый друг, уверены, что разные пустяки достойны внимания Старика, — сказал он небрежно, — тогда позвольте нижайше предложить, чтобы вы лично его и информировали.
— Я уже это сделал! — воскликнул господин Законодатель.
Наступило молчание. Господа глазели на толстячка, а он слегка поклонился и выдавил самоуничижительную улыбку. Тема сменилась. Теперь уже господин Законодатель подчеркнуто соглашался с каждым, кто бы что ни сказал за этим столом. Но он знал, и все знали, что, действуя на свой страх в одиночку, он нарушил одно из неписаных правил Хозяев. То, что он совершил, можно было сделать только при общем согласии. Впрочем, господин Законодатель не сожалел.
Два часа спустя господин Дипломат уже принимал в своем доме пару гостей — балерину и нефтяного принца. Господин Колесо рассматривал отчет дирекции своего завода в Испании. Господин Законодатель пил виски в баре Гиндзы, продолжая про себя спорить с другими Хозяевами. По его мнению, все в стране перевернулось с ног на голову. Люди слишком довольны собой и чересчур податливы на посулы. Бдительность сохраняют лишь он да Старик, сидящий в горах в своем храме.
Легко возбудимый, он взвился бы, если бы мог видеть происходившее на верхнем этаже здания по другую сторону Императорского дворца. Там, в комнате, скрытой от посторонних глаз, некто легко трогал клавиши на панели большого компьютера. На экране в бегущих строчках чередовались цифры, плюсы и минусы, предопределяя пляску команд, принимаемых брокерами на биржах всего мира.
Валютный рынок залихорадило. Цены на золото поднялись и упали. Заколебались курсы акций нескольких самых крупных компаний. Миллиарды долларов, марок и триллионы иен перешли из рук в руки, повинуясь электронным сигналам.
Господин Законодатель пил виски в неоновом свете бегущих рекламных призывов. А бог процветания Хотэй остался в темноте опустевшего чайного домика. Фары несущихся мимо машин время от времени освещали его безумный деревянный оскал.
