Традиционная философия, включая Бергсона и Хайдеггера, сохраняла концепцию времени, либо чисто внешнего по отношению к субъекту (времени-объекта), либо полностью содержащегося в субъекте. Но речь всегда шла об одиноком субъекте. У совершенно одинокого Я — монады — уже было время. Обновление, приносимое временем, представлялось классической философии событием, которое можно осознать посредством монады, — отрицанием. Субъект черпал свою свободу в неопределенности небытия, которым кончается мгновение, отрицающее себя при приближении нового мгновения. Классическая философия проходила мимо свободы, состоящей не в отрицании себя, но в получении прощения своего бытия посредством самой инаковости другого. Она недооценивала инаковости другого в диалоге, посредством которого другой освобождает нас, так как полагала, что существует молчаливый диалог души с самой собой. В конечном итоге проблема времени зависит от обоснования подлинных терминов, в которых должен мыслиться диалог.
ж) С Другим и перед лицом Другого
Общественная связь изначально не является связью с тем, что превосходит индивида, с чем-то большим, чем сумма индивидов, возвышающимся над индивидом в дюркгеймовском смысле. Ни категория количества, пи даже категория качества не описывают инаковости другого, чье качество пе просто отлично от моего: другой, можно сказать, обладает инаковостью как качеством. Социальное в еще меньшей мере состоит в имитации подобного. В этих двух концепциях общительность достигается как идеал слияния. Полагают, что моя связь с другим ведет к идентификации с ним. растворяя меня в коллективном представлении, общем идеале или совместном жесте. Коллектив говорит «мы», чувствует другого рядом с собой, а не напротив. Общность также всегда строится вокруг третьего члена, служащего посредником, сообщающего общности общее. Хайдеггеровское Miteinandersein[33] тоже остается общностью с, в своей аутентичной форме обнаруживается вокруг «истины». Это общность вокруг чего-то общего. Как и во всех философиях общности, социальность у Хайдеггера целиком находится в одиноком субъекте, и анализ Dasein в его аутентичной форме продолжается в терминах одиночества.
Этой товарищеской общности мы противопоставляем предшествующую ей общность Я-Ты. Это не участие в третьем термине — человеке-посреднике, истине, догме, произведении, профессии, интересе, жилище, еде, то есть не причастность. Это опасное нахождение лицом к лицу в связи без посредника, опосредования. В этом случае интерсубъективное — не безразличная сама по себе взаимосвязь двух взаимозаменяемых членов. В качестве другого другой — не только
