.
Здесь сознания — место его сна и бегства в себя — радикально отличается от Da [26], включенного в хайдеггеровское Dasein. Последнее уже включает в себя мир. Здесь, из которого исходим мы. — здесь позиции, — предшествует всякому пониманию, любому гори зонту и времени. Это сам факт того, что сознание является истоком, исходит из себя самого>- оно — существующее. В самой своей жизни сознание исходит из собственной позиции, то есть предварительной «связи» с основой, с тем местом, с которым но сне полностью сливается. Обретая основу, отягощенный бытием субъект собирается, выпрямляется и становится хозяином всего того, что его обременяет; его здесь дает ему исходную точку. Субъект обязуется. Содержание сознания — это состояния. Неподвижность, устойчивость субъекта связаны не с неизменной соотнесенностью с какими-либо идеальными пространственными координатами, но со стансом, событием позиции, отсылающим лишь к себе — истоком устойчивости вообще, началом самого понятия начала.
Место — это основа (до геометрического пространства, до конкретной атмосферы хайдеггеровского мира). Тем самым тело является именно пришествием сознания. Оно никоим образом не есть вещь. Не только потому, что в нем обитает душа, но и потому, что его бытие принадлежит к разряду событий, а не существительных. Оно не располагается, оно — позиция. Оно не помещается в заранее данном пространстве, а врывается в анонимное бытие самого факта локализации. Этого события не учитывают, когда настаивают на внутреннем опыте тела в плане сенестезии[27] — вне его внешнего опыта.
Сенестезия состоит из ощущений, то есть элементарных сведений. Тело — наша собственность, но связь собственности в конечном итоге оборачивается совокупностью опытов и знаний. Материальность тела остается опытом материальности. Можно ли сказать, что сенестезия — это больше, чем познание, что интимность внутренней чувствительности доходит до отождествления; что Я — это моя боль, дыхание, мои органы; что у меня не только есть тело, но что Я есть тело? Но и тогда тело все еще остается существом, существительным, в крайнем случае, средством локализации, а не способом, которым человек ангажируется в существование, утверждает себя. Постичь тело как событие означает признать, что это не инструмент или символ, либо симптом позиции, но сама позиция: в нем происходит само превращение события в бытие.
Конечно, тело всегда считалось чем-то большим, чем грудой материи. В нем жила душа, которую оно было способно выразить. Тело могло быть более или менее выразительным — части тела тоже. Лицо и глаза, зеркало души, были по преимуществу органами выражения. Но одухотворенность тела не заключается в способности выражать внутреннее. Благодаря самому своему положению оно осуществляет состояние внутренности. Оно не выражает событие, но само является этим событием. Это одно из самых сильных впечатлений, остающихся от скульптур Родена. Его существа никогда не расположены на условном или абстрактном цоколе. Осуществляемое его статуями событие заключается в их связи с основой, в их позиции, в гораздо большей мере, чем в связи с душой: знанием или мыслью, которые они могли бы выразить.
