Где-то впереди громко залаял Фортинбрас. Это был тревожный лай: так он предупреждал хозяев, что к дому подъезжает машина или что кто-то приблизился к двери.
— Здесь кто-то есть, — испуганно воскликнул Чарльз Уоллес. — Кто-то бродит возле дома! Бежим! — и он что было сил припустился бежать. На опушке Фортинбрас заливался лаем, стоя перед каким-то мальчишкой.
Они, запыхавшись, побежали к ним, и мальчишка сказал:
— Скажите своей собаке, чтобы заткнулась!
— Это кто такой? — спросил у Мэг Чарльз Уоллес.
— Это Кельвин О’Кифи. Он в сборной школы по баскетболу, но учится на год старше. Он у нас восходящая звезда.
— Я же свой, старик! Я тебя не трону! — обратился мальчик к Фортинбрасу.
— Форт, сидеть! — скомандовал Чарльз Уоллес, и пес послушно уселся, но не сводил настороженного взгляда с чужака. В его пушистом горле все еще клокотало низкое рычание.
— Ну, так, — Чарльз Уоллес по-хозяйски упер руки в бока. — А теперь говори, чего тебе здесь надо.
— Я могу спросить вас о том же самом! — мальчишка явно начинал злиться. — Вы ведь из семьи Мурри, верно? Но это уже не ваша земля! — он двинулся было прочь, но Фортинбрас зарычал так, что ему пришлось остановиться.
— Расскажи мне все, что знаешь о нем, Мэг, — велел Чарльз Уоллес.
— А что я могу о нем знать? — удивилась Мэг. — Он старше меня, и он нападающий в баскетбольной команде.
— Только от того, что я выше остальных, — с некоторым смущением добавил Кельвин. Он действительно был высокий для своих лет и ужасно костлявый. Худые запястья торчали из рукавов свитера, а потертые вельветовые брюки не закрывали лодыжек. Рыжие волосы давно нуждались в стрижке, а лицо покрывала целая россыпь веснушек. Зато глаза сияли необычайной яркой голубизной.
— Говори, что ты здесь делаешь, — произнес Чарльз Уоллес.
— Это что, урок? Разве это я тут считаюсь болваном, а не ты?
Мэг моментально разъярилась, но Чарльз Уоллес на удивление добродушно ответил:
— Да, ты прав. Но если ты хочешь, чтобы я отозвал собаку, то лучше отвечай.
— Для болвана ты чертовски умен! — сказал Кельвин. — Я просто хотел удрать подальше от своей семейки.
— А что у тебя за семейка? — кивнул Чарльз Уоллес.
— У них у всех сопливые носы. Я третий по счету, а всего нас одиннадцать. И я вундеркинд.
— И я тоже, — просиял Чарльз Уоллес.
— Это не имеет отношения к спорту, — уточнил Кельвин.
— И у меня тоже.
— Я скорее имел в виду биологию, — неуверенно добавил Кельвин.
— Изменения в генах, — бойко процитировал Чарльз Уоллес, — проявляются у потомства в признаках, несвойственных родителям, но передаваемых следующим поколениям.
