Зато
всякая
мелочь не
теряла
времени даром.
В гостиной
стоял гвалт,
будто в
вороньей стае.
— А знаете,
что этот
дылда с
Гриффиндора
выкинул?!
— Который?
Как его,
Хагрид?
— Ага. Тот
самый, что
проглотил
бутылку
костероста.
— Да нет,
его просто на
какой-то день
рождения
слишком
хорошо
потаскали за
уши!
— Сигнус,
это ж вроде
твой
однокурсник?
— Ну... да...
— Слушайте,
вы! Давайте
уже ближе к
делу! И что с
ним?
— Да не
захотел
превращать
мышь в
табакерку.
"Жалко, —
говорит, —
махонькая...".
С Брэдли
поругался,
она его из
класса выгнала.
А этот
придурок
теперь мышь с
собой везде
таскает, из
своей
тарелки
кормит.
Назвал Звездочка.
— Ой, не
могу!
Звездочка!..
Вот идиот!
Ребят, а может,
он на самом
деле тролль?!
От
их хохота и
болтовни у
меня
разболелась голова;
казалось,
каждое слово
било по ней, как
молотком.
Неожиданно
для самого
себя я вскочил
и заорал:
— Да
заткнетесь
вы, наконец?!
И
запустил в
гогочущих
второкурсников
первым
попавшимся
под руку
стаканом с
остатками
тыквенного
сока.
Стакан
ударился о
стену и со
звоном
разлетелся.
На пару
секунд
воцарилась
тишина, потом
опять
поднялся ор:
— А что
такое? Людям
уже и
поговорить
нельзя?!
Я
коротко и
емко сообщил
людям, куда
они могут
идти поговорить.
Старшекурсники,
с комфортом
расположившиеся
у камина,
радостно
заржали.
Вальбурга
вскочила,
отшвырнув
астрономический
справочник:
— А ну,
прекратите!
Лестрейндж, я
сообщу декану,
как ты
выражаешься!
— Да хоть
Мерлину!..
Сзади
меня
потянули за
рукав. Я
обернулся.
Оказывается,
Том только
что пришел.
Он был в
уличной
мантии, на
волосах серебрились
капельки
дождя.
— Ш-ш-ш, —
сказал он
тихо. — Ну их.
Пошли
погуляем.
— Ты же
только что с
улицы.
— Ничего, с
тобой могу
еще
побродить.
Я
сбегал за
плащом, и мы вышли
через холл с
поблескивающими
в свете ламп
песочными
часами в
пустынный
школьный
двор.
Дверь
так разбухла
от влаги, что
с трудом поддавалась.
Едва шагнув
со ступенек
вниз, я тут же
попал ногой в
огромную
лужу. В
ботинке
противно
захлюпало.
— Куда
пойдем?
— Да все
равно.
Мы
завернули за
угол, и Том
вдруг
остановился.
— Сейчас,
подожди.
Он
помолчал,
сморщив лоб и
прикусив
губу, потом
сосредоточенно
взмахнул
палочкой, что-то
прошептал — и
протянул мне
на ладони красивую
фарфоровую
чашку,
расписанную
цветами
камелии.
— Зачем?
— Ну, тебе
же хочется
что-нибудь
разбить...
— Спасибо.
Я
покрутил
чашку в
руках.
— Где это
ты так
научился?
— Да читал
со скуки
учебник для
шестого курса...
Но они пока
выходят не
очень
долговечные.
Так что
расколоти ее
скорее, пока
в руках не
расползлась.
