Соответственно образ педанта в макаронической поэзии не является мишенью для ударов антитрадиционализма. Иное дело - поэзия Руццанте с четким общественным прицелом.
У Бруно есть характеристики действительно собирательного образа ученого-педанта и есть филиппики против педантов, обязанные стилевым особенностям диалогов, полемическому задору, личным антипатиям. Ольшки выносит эти филиппики за пределы того, что внесено Бруно в науку и культуру следующего периода. Но все дело в том, что "пародирование, превратившееся в самоцель", сохранило свою литературно-историческую функцию. Оно осталось в рамках "карнавальной" стихии в целом. Историческое чутье M. M. Бахтина и его концепция позволяют в данном случае точнее понять действительный смысл издевательства над педантами у Бруно.
Ольшки рассматривает комедию Бруно "Подсвечник". В ней ученый-педант Манфурио оказывается жертвой шайки, которая его грабит, избивает, подвергает непрерывным мучениям, пользуясь самодовольной глупостью жертвы.
"Но ученому, - говорит Ольшки, - в комедии не противопоставлены, как у Руццанте и у прочих авторов комедий, природный разум, буржуазный рассудок, народное остроумие; ему противопоставлены самые низкие страсти черни большого города, утонченная хитрость опытных преступников. Раздражение и отвращение, необузданная жажда свободы и бурный темперамент исковеркали традиционные мотивы и типы комедии, превратив их в отвратительные карикатуры. Манфурио и его {192} приключения представляют поэтому выражение настроений и страстей, волновавших философа в начале его писательской деятельности, а не истинные символы духовного состояния и культурных потребностей широких масс" 4.
"Настроения и страсти, волновавшие философа в начале его писательской деятельности", противостоят "истинным символам духовного состояния".
Первые принадлежат биографии Бруно, вторые - истории человеческой мысли. Но это противопоставление падает, если подойти к комедии Бруно и к фигуре Манфурио со стороны "карнавальной традиции". Злоключения Манфурио очень созвучны несчастьям, обрушивающимся на аналогичных героев народных комедий, и многократным избиениям агеластов в романе Рабле.
Эти злоключения - тоже "символы духовного состояния и культурных потребностей широких масс". Но только более общие символы общих культурных потребностей. Перед нами непосредственно связанное с внутренней, неявной тенденцией карнавального глумления над агеластами противопоставление авторитарной культуры, "серьезной", надутой, угрюмой и статичной, с одной стороны, смеховой, разрушающей авторитарно-традиционное мышление, новой культуре, рационалистической по своим скрытым пока устремлениям - с другой.
