— Эй, приятель, как это вы попали в мою комнату? Проснитесь и побыстрее проваливайте ко всем чертям!
Тот, что поменьше ростом, открыл глаза и уставился на меня, ровно ничего не понимая.
— Что за ужасный сон, — сказал он. — Спасибо, что вы меня разбудили.
Каждое его слово прерывалось тихим вздохом. Не знаю, что произошло, но он стал мне казаться совсем другим, нежели прежде, а боль, которую он явно испытывал, проникла и в меня, и вся моя злость к нему обернулась сочувствием. Немного понадобилось слов, чтобы понять, что привратник по ошибке отворил мне дверь в комнату, уже занятую тем, что поменьше ростом, и что я, так не вовремя явившись, нарушил его сон.
— Сударь, — сказал тот, что поменьше ростом, — наверно, там, в погребке, я показался вам каким-то необузданным, безумным, должен признаться, что в меня время от времени вселяется и попутывает какой-то бес и ввергает во всякого рода бесчинства, нарушающие все установления и приличия. А с вами разве не случалось подобного?
— Увы, увы, — малодушно признался я. — Не далее, как нынче вечером, когда я вновь увидел Юлию.
— Юлия? — проскрипел тот, что поменьше ростом, мерзким голосом, и его лицо разом постарело и задергалось. — Пожалуйста, почтеннейший, дайте мне передохнуть и будьте любезны, потрудитесь завесить зеркало.
Все это он произнес, бессильно откинувшись на подушки.
— Сударь, — сказал я, — я вижу, что имя моей навеки потерянной любимой вызывает у вас какие-то странные воспоминания и что на моих глазах резко меняются черты вашего такого приятного лица. И все же я надеюсь, что спокойно проведу эту ночь, поэтому я намерен тотчас же завесить зеркало и лечь в кровать.
Тот, что поменьше ростом, приподнялся на локте, лицо его вновь помолодело, он поглядел на меня добродушно, схватил мою руку и, слабо пожав ее, проговорил:
— Спите спокойно, сударь, я заметил, что мы с вами товарищи по несчастью.
— Неужели вы тоже?.. Юлия… Джульетта…
— Будь что будет, вы оказываете на меня подавляющее влияние, и я не в силах не открыть вам своей глубочайшей тайны… Потом можете меня презирать, ненавидеть, как вам будет угодно…
Сказав это, тот, что поменьше ростом, медленно сполз с кровати, закутался в белый широкий шлафрок, тихо, словно привидение, подошел к зеркалу и встал перед ним. Ах! В зеркальном стекле четко и явственно отражались оба подсвечника, мебель, что стояла в комнате, но того, кто стоял перед зеркалом, в нем не было. Его близко придвинутое лицо в нем не отражалось. Он обернулся ко мне с выражением глубочайшего отчаяния и стиснул мои руки.
