— А что, если я и есть тот самый уполномоченный? — С такими словами я предъявил ему пространную доверенность нынешнего владельца, барона фон Ф.
Священник пришел в немалое изумленье и рассыпался в любезностях. Он предложил мне комнаты в своем доме, ведь жилье в пустом замке едва ли меня устроит. Я отклонил его предложение, водворился в замке и все часы досуга посвящал оставшимся после Биккерта бумагам, которые меня очень заинтересовали… Скоро обнаружились несколько листков с краткими записями, вроде дневника, они-то и помогли мне разобраться в катастрофе, приведшей к гибели целой ветви большого рода. Ежели сопоставить их с довольно забавным сочинением «Сон в голове — что пена на вине» и фрагментами двух писем, которые попали художнику в руки весьма необычным способом, то круг замыкается…
Разве не дрался я, соперничая со св. Антонием[23], против трех тысяч чертей и не был столь же храбр? Если смело глядеть этому отродью прямо в глаза, оно само собою рассыпается в прах… Умей Альбан читать в моей душе, он увидел бы там форменное извинение и честное признание в том, что я, к собственному стыду, сваливал на него все сатанинское, что рисовала мне в ярких красках чересчур буйная фантазия; и пусть это послужит мне уроком!.. Да вот же он![24] бодрый… здоровый… цветущий… кудри Аполлона, высокий, как у Зевса, лоб… взгляд Марса, осанка вестника богов… точь-в-точь такой, каким Гамлет изображает героя… Мария земли под собою не чует, она теперь на седьмом небе от счастья… Гиполит и Мария — какая пара!
И все же доверять ему невозможно… отчего он запирается в своей комнате? отчего украдкою бродит по ночам, словно коварный убийца? Невозможно доверять ему!.. Порою у меня такое чувство, будто я должен поскорей пронзить его моею скрытой в трости шпагой, а засим учтиво сказать: pardonnez[25]. Нет, доверять ему невозможно!
Странное происшествие! Когда я провожал моего друга, с которым мы до глубокой ночи вели задушевный разговор, к нему в спальную, мимо нас скользнула по коридору худая фигура в белом шлафроке со свечою в руке. Барон вскричал: «Майор! Франц! Это майор!» Бесспорно, то был Альбан, только идущий снизу свет, как видно, исказил его лицо, выглядевшее старым и безобразным. Он появился сбоку, ровно бы из комнаты Марии. По настоянию барона мы зашли к ней. Она спала спокойно, словно праведный ангел Господень… Завтра наконец грядет долгожданный день! Счастливец Гиполит! Однако же тот призрак внушает мне ужас, сколь ни стараюсь я убедить себя, что это был Альбан… Неужто злой демон, являвшийся барону еще в ранней юности, словно властвующее над ним злое начало, вновь зримо, сокрушая добро, воротился к жизни? И все же отбросим мрачные предчувствия!.. Уверься, Франц, кошмарные сновиденья зачастую суть детища испорченного желудка. Не принять ли дьяволини
