При виде беспечности и безопасности, в которой жили эти люди, сходство полов показалось мне вполне объяснимым: сила мужчины и душевная мягкость женщины, семья, разделение труда, военные нужды — это лишь жестокая необходимость века, управляемого грубой физической силой. Но там, где народонаселение многочисленно и балансирует на грани равновесия, рождение многих детей нежелательно для государства; там, где насилие — редкое явление, а люди чувствуют себя в безопасности, нет почти никакой необходимости в существовании семьи, в разделении полов, которое вызвано всего лишь необходимостью воспитывать детей. Первые признаки этого явления наблюдаются и в наше время, а в том далеком будущем они развились значительно сильнее. Таковы, скажу я вам, были мои тогдашние выводы. Позднее я смог убедиться, как далеки они были от реальности.
Пока я размышлял обо всем этом, мое внимание вдруг привлекла небольшая, приятная на вид постройка, похожая на колодец под куполом. Странно, подумал я, что до сих пор существуют колодцы, но затем снова погрузился в раздумья. До самой вершины холма больше не было никаких зданий, я чувствовал себя великолепно, и, продолжая свою приятную прогулку, скоро остался один — все отстали. Я испытывал странное чувство свободы и близости приключений, когда поднялся на вершину холма.
Там я обнаружил скамью из неизвестного мне желтого металла. В некоторых местах она была разъедена какой-то красноватой ржавчиной и утопала в мягком мхе, а ее подлокотники были отлиты в виде голов грифонов. Я сел на скамью и стал смотреть вдаль, на пейзаж, освещенный лучами догоравшего заката. Это была великолепная, небывалая картина. Солнце только что скрылось за горизонтом, запад горел золотом, в котором виднелись легкие пурпурные и алые полосы. Внизу расстилалась долина, где, словно изогнутая полоса сверкающей стали, лежала Темза. Я уже говорил об огромных старых дворцах, которые были разбросаны среди самой разнообразной зелени. Некоторые уже превратились в руины, другие были еще обитаемы. Тут и там в этом огромном, напоминающем сад пространстве виднелись белые или серебристые изваяния, а кое-где острыми вертикальными линиями вздымались вверх купола и обелиски. Нигде не было изгородей, не было никаких следов частной собственности и признаков земледелия; вся земля превратилась в сад.
Наблюдая все это, я старался понять то, что увидел, и в результате пришел к некоторым выводам. (Позже я понял, что они были односторонними, или, лучше сказать, содержали лишь половину правды.)
