Генрих фон Офтердинген | страница 24



Рыцари во весь голос пели песнь крестового похода[26], звучавшую тогда везде в Европе:

Поруган дикою гордыней
Гроб, где лежал Пречистый Спас.
Язычник завладел святыней,
И раздается скорбный глас:
«Кто, кто меня в такой напасти
Спасет от нечестивой власти?»
Не видно воинства Христова,
Пришли дурные времена.
Кто веру восстановит снова?
Кто крест возьмет на рамена?
Гроб Господа в цепях позорных.
Кто разгромит врагов упорных?
Просторы взволновав морские,
Святая буря на земле
Стучится в стены городские,
Бушует в замке и в селе.
Призыв доносится в тумане:
«Эй, поднимайтесь, христиане!»
Бесплотные с немым укором
Являются то здесь, то там;
Паломники с печальным взором
Подходят к запертым вратам;
И подтверждают их морщины,
Как беспощадны сарацины.
Пылает грозная денница
Над христианскою страной.
Приемлет каждая десница
Свой крест и меч перед войной.
Святому Гробу сострадают,
Очаг семейный покидают.
Сердца пылают, войско в сборе,
Отплыть готовы корабли.
Скорей бы только выйти в море,
Чтобы достичь Святой земли.
Стремятся дети светлым роем[27]
Сопутствовать святым героям.
Победа воинам счастливым!
Знаменам знаменье креста!
Воителям благочестивым
Открыты райские врата.
Седые рыцари Христовы
Кровь за Христа пролить готовы.
В бой, христиане, в бой великий!
Господня рать грядет на брань.
Изведает язычник дикий
Карающую Божью длань.
Святой подвигнуты любовью,
Господень Гроб омоем кровью.
Над нами Дева Пресвятая[28],
И нам неведом в битве страх,
Мечом сражен, достоин рая,
У Ней проснешься на руках.
Свой лик Пречистая склонила,
И торжествует наша сила.
Вновь Гроб Господень скорбным гласом
Зовет отважных на войну.
Мы согрешили перед Спасом[29],
Искупим же свою вину!
Господней славе порадеем,
Землей Святою овладеем!

Вся душа Генриха кипела; при мысли о Гробе Господнем ему виделись нежные черты бледного юного лика; некто сидел на камне, беззащитный среди озверелой черни, обреченный жестокому поруганью, устремив скорбный взор на крест, брезжущий светлыми полосами вдали, тогда как в бушующих морских валах нет числа таким же крестам.

Мать послала за ним, намереваясь представить его супруге рыцаря. Гости захмелели, разгоряченные предвкушением грядущего похода, так что Генрих мог незаметно покинуть пиршество. Его мать задушевно беседовала с доброжелательной пожилой госпожой, которая приняла Генриха приветливо. На ясном небе солнце начинало садиться; золотая даль, проникавшая в сумрачные покои через узкие углубления сводчатых окон, манила Генриха, стосковавшегося по уединению, так что ему вскоре было позволено осмотреть окрестности замка.