— Прочитал тут на днях в славянской энциклопедии текст одного заговора, которым пользовались повитухи, чтобы поправить телесное здоровье женщины сразу после родов. Представил себе — ведь сие произносилось на полном серьезе и вдохновенно… В общем, катался от хохота долго. Звучит этот наговор так: «Срастайся, низушко, сустав в сустав, только хую место оставь!»
Лазарев поморщился.
— Чистоплюй! А ка-ка-а-я у тебя новая девчоночка в операционной! — пропел друг-приятель с наслаждением, рассматривая Веру в ординаторской, где врачи и сестры отдыхали после очередной плановой операции.
Вера опустила глаза в чашку с чаем, торопливо поставила ее на стол и вышла.
Лазарев посмотрел ей вслед и мрачно буркнул:
— Не про тебя!
Гошка искренне удивился:
— А про кого? Ну уж не про тебя, во всяком случае. Но это симптом! И вообще, Гор, либо ты умеешь потрясающе таиться, либо действительно хранишь столько лет лебединую верность Майе. — Он хитро прищурился. — Ну да правда-истина простая: мир в семье среди людей и друзей — это плод древа молчания.
Игорь стал заливаться багровой краской стыда.
Нет, ни о какой такой верности речь, к сожалению, не шла… Просто это не для ушей и глаз друга-приятеля. Лазарев действительно старался скрыть свою жизнь от окружающих. Так жить казалось надежнее.
«Чего не должен знать твой враг, того не говори и другу», «Пока я скрываю свою тайну, она моя пленница, едва я ее выдам, сам становлюсь ее пленником». Лазарев хорошо помнил эти мудрые пословицы.
А женщины… У кого их не было… Они приходили и уходили, а Майя оставалась. Потому что все они — бабочки-однодневки, просто так, и тоска рядом с ними всего-навсего притихала на время, но не покидала Игоря навсегда. А тогда зачем эти женщины, ради чего?…
Порой Гошка совершенно искренне удивлялся характеру Игоря. Даже восхищался.
Например, Лазарева прямо с институтской скамьи не раз настойчиво агитировали за коммунизм и склоняли к вступлению в партию, в передовые ряды нашей страны. Ведь он, уже имеющий имя хирург, должен приобщиться к лучшим из лучших. И Лазарев каждый раз меланхолично отвечал одно и то же: «Если мое вступление в партию реально поможет моей работе хирурга, я вступлю тут же!»
После чего от него сразу с этим предложением отставали. На время.
— Так вот, — внезапно жестким тоном произнес Игорь, глядя другу-приятелю прямо в глаза, — девочку не трогай! Потому что вот такие, как ты, и губят таких, как она… Хотя… — он вдруг весело хмыкнул и тоже стал хитроватым, — можешь попытаться к ней пристать. А я посмотрю, что у тебя выйдет!
