Послышался дикий вопль – не человека, а зверя, у которого вырывают из пасти добычу, – и тотчас же хрипенье, хохот и стук от падения двух тел.
Твердов забился опять, но вдруг стих. Царица оставалась неподвижной, но воины, стоявшие у трона, упали и с громким стуком покатились по ступеням. В это время двое людей, перепрыгивая через них, бросились туда, где слышны были хрипенье, хохот безумца и шум отчаянной борьбы.
Твердов узнал их. Это были Савчук и Пискарь.
Ощущение, что помощь подоспела, что нет больше опасности, радость возвращения к жизни так подействовали на Николая Васильевича, что он опять потерял сознание.
Раскрытая тайна
Твердов очнулся в незнакомой комнате. Он лежал на кровати, пахло лекарствами.
Николай Васильевич повернул голову и увидел перед собой бледное и исхудавшее личико своей невесты.
– Вера! Богиня! Царица! – прошептал он.
– Тише, милый, молчи, молчи!… Доктор запретил, – сказала Вера Петровна, с нежностью глядя на него.
– Где я? Жив ли?… Нож, нож… – лепетал Твердов.
– Успокойся, ради меня успокойся! – ответила Вера Петровна. – Все прошло… все благополучно… После узнаешь… Выпей, – и она протянула Твердову стакан с какой-то жидкостью.
Николай Васильевич сделал несколько глотков, и здоровый, живительный сон овладел им.
Спал он долго, а около его постели, не отлучаясь, сидела Вера Петровна. Твердов только ей был обязан возвращением к жизни, своим выздоровлением. Она так заботливо ухаживала за ним, как не могла бы ухаживать никакая сиделка.
Кобылкин привез его, бесчувственного, в нервной горячке, в дом Пастиных, сдал им больного и, ничего не объясняя, умчался.
Да и не до расспросов было Вере и ее родителям. Перед ними, хотя и без памяти, был тот, которого они более никогда не надеялись увидеть, он возвратился к ним, и это было главное, все остальное в эти часы и первые дни их не интересовало.
Петр Матвеевич созвал лучших докторов столицы. Те долго не могли дать ответ, и все надежды возлагали не столько на науку, сколько на молодость и крепкую натуру больного.
И они не ошиблись. Молодость и сила, а также нежный, заботливый уход Веры сделали свое дело.
Выздоровление шло с замечательной быстротой.
Вместе со здоровьем крепло и его чувство к Вере. То, что сначала было мимолетной вспышкой страсти, в эти дни, пока Твердов был прикован к постели, превратилось в настоящую любовь.
Николай Васильевич пытался расспрашивать и Веру, и Петра Матвеевича о подробностях своего избавления, но те говорили, что они сами ничего не знают, и были вполне искренни. Кобылкин упорно скрывался, а когда Пастин все-таки поймал его, сумел отвертеться от всех расспросов, решительно ничего не сказав.
