— Запросил, — сказал он.
— Но ты же убеждал меня, что нет причин для бегства.
— Это не бегство, а временный отъезд.
— И когда вы уезжаете?
— Марта, Анна и я в начале июня.
— А остальные? — спросила я. Брат молчал. — Когда уезжаем Паулина, Роза, Марие и я?
— Вы не едете.
— Нет?
— Нет необходимости, — произнес он. — Я еду не потому, что так хочу, а потому, что мои приятели — дипломаты из Британии и Франции настояли на том, чтобы местные власти выдали мне визу.
— И?..
Брат мог поломать комедию: уверить нас в том, что какой-то иностранный дипломат выхлопотал разрешение на то, чтобы выпустили детей Зигмунда, его самого и жену, а он сам был не в состоянии спасти остальных. Он мог поломать комедию, но этот жанр ему не подходил.
— Мне позволили составить список самых близких людей, готовых уехать из Австрии вместе со мной, — сказал он.
— И ты ни на мгновение не подумал, что мог вписать туда и нас.
— Нет. Это временно. Мы вернемся.
— Даже если вы вернетесь, нас уже не будет.
Он молчал. Затем я сказала:
— Я не вправе спрашивать, и все же… Кто в этом списке твоих близких людей, которых необходимо спасти?
— Правда, кто в этом списке? — вторила мне Паулина.
Брат мог поломать комедию: сказать, что вписал только свое имя, имена детей и супруги, то есть имена самых близких людей, которых службы разрешили спасти; он мог поломать комедию. Но этот жанр ему не подходил.
Он извлек откуда-то лист бумаги:
— Вот он, список.
Я пробежала глазами по именам на бумаге.
— Прочитай и мне, — попросила Паулина.
Я стала читать вслух. Там были мой брат, его жена, их дети со своими семьями, сестра жены Зигмунда, две домработницы, личный доктор брата и его семья. И в самом конце — Жо Фи.
— Жо Фи, — усмехнулась Паулина и повернулась в ту сторону, откуда доносился голос Зигмунда. — Ну конечно, ты никогда не разлучаешься со своей собачкой.
В комнату вернулась Анна:
— Я не спросила, хотите ли вы что-нибудь выпить или, может, поесть?
— Нам не хочется ни пить, ни есть, — ответила я.
Паулина, будто не расслышав слов Анны и моих, продолжала:
— Действительно, очень мило с твоей стороны, что ты позаботился обо всех этих людях. Ты подумал и о своей собачке, и о домработницах, и о докторе и его семье, и о сестре своей жены. Но ты мог бы вспомнить и о своих сестрах, Зигмунд.
— Я бы вспомнил, будь такая необходимость. Но это временно, мои друзья настаивали на том, чтобы я уехал.
— А почему твои друзья так настаивали, если оставаться здесь на самом деле не опасно? — спросила я.
