Даже когда Мадэни вернулся к машине, минуты через две, а не пять, которые обещал Азиму, его друг продолжал подзуживать его:
– Не понимаю я тебя. Почему ты здесь, когда молодая красивая женщина одна в своей квартире и раздевается сейчас, пока мы тут разговариваем?
– Замолкни и веди машину!
– Твое настроение улучшилось бы, если бы ты позволил себе немного выпустить пар. Я могу развернуться на следующем светофоре и отвезти тебя обратно. Сомневаюсь, что она будет возражать против такого вторжения.
– Нет.
Но его друг продолжал, словно не слышал Мадэни:
– Судя по тому, как она смотрела на тебя сегодня, она обрадуется твоему приходу.
– Я сказал – нет!
– Я мог бы вернуться за тобой утром, не слишком рано. – Азим повернулся и подмигнул. – У тебя будет прекрасная причина поспать подольше.
– Хватит! – рявкнул Мадэни, когда эротические картины замелькали в его голове. – За ужином сегодня Эмили спросила меня, не трудно ли это – быть одновременно твоим работодателем и другом? Предупреждаю тебя, Азим: если ты будешь продолжать в том же духе, я перестану быть и тем и другим.
– Твои угрозы были бы более действенными, если бы я поверил им. – Азим невозмутимо улыбнулся. – Мы слишком долго знаем друг друга.
– Вот и я о том же подумал. – Мадэни взъерошил волосы и громко вздохнул.
– Ты злишься не на меня. Ты злишься на самого себя.
– Дело сделано, Азим. Сколько раз я могу повторять это тебе?
– Нет. Помолвка официально не объявлена. Твой отец прислушается к тебе. Он разумный человек, его нельзя обвинить в отсталости взглядов. Он внес много изменений в Кашакре, привел наш народ в новое столетие.
– Он почитает старые традиции.
– Ты просто глупец.
– Только не начинай снова. Не надо. По крайней мере, не сегодня. – Мадэни потер глаза, вдруг почувствовав страшную усталость. – Я слишком устал, чтобы продолжать наши препирательства.
– Потому что ты понимаешь, что я прав, – сказал Азим, а потом спросил более спокойным тоном: – А может быть, кто-то еще начал менять твои взгляды?
Теперь, спустя четыре дня, Мадэни обдумывал эти слова друга. Он сидел на балконе своей квартиры за чашкой сладкого черного кофе, столь любимого у него на родине. Далеко внизу, на Медисон-авеню, царило оживленное, как обычно в это время дня, движение.
Если бы он полагал, что короткий, но бурный роман с Эмили поможет ему выбросить ее из головы, он разрешил бы Азиму развернуться на светофоре и поехать обратно в тот вечер. Нельзя было отрицать, что его тянуло к ней, и это началось с того момента, как они были представлены друг другу на кухне Хендерсонов. С каждой встречей в последующие две недели его тяга к ней только еще больше усиливалась. Как и интерес к ней, выходящий за рамки чисто физического влечения. В этом и была проблема.
