— Все в порядке, Шеннон, — он старался говорить мягко, пытаясь приманить ее ближе к безопасности. — Я держу свое слово. Никто не причинит тебе вред.
Антон мог сказать, что она не была уверена, можно ли ему доверять, но она все еще продолжала преодолевать последние восемь футов, которые отделяли их, пока он мягко не обхватил ее за талию.
Обвив руки вокруг ее мягких бедер, он старался не замечать ее сочную, круглую попку, которая просматривалась в этой паре тонких хлопковых капри слишком близко к его лицу.
Он совсем не хотел возбудиться. Девушка закричит, если он позволит своему телу проявить сексуальный интерес.
Антон легко приподнял ее, и бережно поставил на землю. Шеннон обернулась, посмотрела на него и задержала свой пристальный взгляд на его глазах.
Она не смотрела вниз на его тело, вместо этого ее испуганный взгляд заставил его подумать, что она снова решит забраться наверх.
Шеннон вжималась спиной в кору дерева. Он мог видеть ее ужас также ясно, как милые, крошечные веснушки, рассыпанные у нее на переносице.
Ее очень низкий рост — на несколько дюймов выше пяти футов — заставил его задуматься о ее возрасте. Выглядела она взросло, вероятно, ближе к тридцати, но с другой стороны, тинэйджеры кажутся намного старше своих лет, по его мнению.
— Видишь? Я не причиню тебе зла. — Он старался, звучать безобидно, ирония ситуации не покидала его с тех пор, как ему пришлось быть самой опасной вещью на много миль вокруг, для маленькой женщины. — Я хороший парень. — Он соврал. Никто и никогда не мог назвать Антона Харриса так, если это не было кульминацией шутки, полной сарказма. Он был наиболее устрашающим членом стаи. — Откуда ты пришла? Могу подвезти.
Страх захватил Шеннон в такие тугие тиски, что стало трудно дышать. Она знала, ей от него не спрятаться.
Большой, жестокий оборотень в человеческом обличье из твердых и сильных мышц стоял в футе от нее. В нем должно быть как минимум 6 футов 4 дюйма
Шеннон жалела, что спустилась с дерева. Ее инстинкты кричали ей бежать, но ноги отказывались двигаться. Они вдруг приросли к земле — тяжелые и парализованные.
— Эй, — прошептал он, его глубокий голос стал хриплым. — Успокойся, Шеннон. Все будет хорошо.
Ее рот открылся, но из него не вылетело, ни звука. Она подумала, что дело всё в ней, и всепоглощающий страх как следствие, приобретённого опыта из её юности.
Всплыли воспоминания из детства — о тех инстинктивных реакциях, которые она иногда переживала и о той части ее, которая досталась с кровью отца, вместе с редкой родословной.
