1.4
На следующий день Соломия взяла на работе отгул, чтобы заняться мной. Однако с самого утра ей пришлось выдерживать телефонный штурм Владислава, жаждавшего встретиться с ней вечером. Он делал заманчивые предложения веселого времяпрепровождения, не забывая при этом и обо мне. Соломия отвечала категорическим отказом, не согласилась она и на то, чтобы он вместе с «классным приятелем» навестил нас у нее дома. Она мотивировала свой отказ тем, что после любовной драмы я впала в жуткую депрессию. Но бой-френда доводы Соломии не убедили.
— Что-то ты мудришь! Наверняка тебе есть что скрывать, — проявил прозорливость Владислав, и она сдалась.
— Хорошо, приходи к нам вечером, но без приятеля. Пока, целую!
Закончив разговор, Соломия пояснила:
— Владик не дурак, он явно что-то заподозрил. Лучше ему рассказать часть правды, иначе он сам докопается до всей. Возможно, нам потребуется и его помощь. Но пока с этим не будем спешить, хотя я вполне доверяю ему.
— Из-за моего появления у тебя могут возникнуть проблемы в личной жизни, — извиняющимся тоном сказала я.
— Ничего, Владу это пойдет на пользу, а мне в удовольствие.
В ее словах я не нашла логики: укрывая меня, она здорово рискует, какое тут удовольствие?
За завтраком Соломия была менее разговорчива, чем обычно, и не сводила с меня изучающего взгляда. Наконец она заявила:
— Иванна, надо срочно заняться твоей внешностью: ведь ты не можешь все время сидеть взаперти, в четырех стенах. Я взяла сегодня отгул специально для этого.
— Что ты предлагаешь? Сделать пластическую операцию?
— Это было бы наилучшим решением, но я не пластический хирург. Попробую изменить тебя так, чтобы даже твоя мама не узнала.
— Ты забываешь о материнской интуиции. Мать всегда узнает свое дитя, в какие одежды его ни ряди. Ребенок для мамы самый красивый, умный…
— Ты подсказала отличную идею! — радостно прервала меня Соломия. — Ты была гарнюля, а станешь плохулей.
— Вымажешь мне лицо сажей и оденешь в рубище?
— Увидишь. Твое дело — не вмешиваться в творческий процесс. Пошли в ванную.
Соломия усадила меня на табурет перед раковиной, над которой висело довольно большое зеркало. Я стала вглядываться в свое отражение: если верить подруге, я не скоро увижу себя в привычном обличье.
— Начнем с бровей, подруга. Имя тебе тоже поменяем.
Соломия сделала мне татуаж бровей, придала лицу «скуластость», используя специальное средство, изменила цвет волос на медно-рыжий, с помощью шиньона сделала учительскую «гульку» на затылке, напялила на нос очки в нелепой оправе, подрисовала синеватые тени под глазами. Я и в самом деле себя не узнала: стала старше лет на семь и имела вид училки, у которой не сложилась семейная жизнь. Впрочем, последнее как раз в точку.
