— Ну что ж, пойдем, — опрометчиво соглашаюсь, не в силах побороть любопытство.
Соня выключает фонарик, но уже через несколько секунд мы прекрасно ориентируемся благодаря свету звездного неба и луны. С молчаливого согласия Сони я первой заглядываю в щель, образовавшуюся из-за неплотного прилегания ставни. Увиденное повергает меня в ужас!
На секционном столе лежит растерзанное тело Любы. Живот вскрыт, видны сизо-бордовые внутренности, точнее, то немногое, что там осталось. Фигура в операционном одеянии, в длинном резиновом фартуке, заляпанном кровью, с маской на лице и в надвинутой на самые брови шапочке вытаскивает толстую коричневатую лепешку — видимо, печень — и помещает ее в прозрачный сосуд. Я чувствую, как к горлу подступает тошнота, но какая-то сила удерживает меня на месте. Фигура вооружается скальпелем и, переместившись к голове Любы, начинает производить манипуляции с глазом.
— Что там? Дай посмотреть! — нетерпеливо шепчет Соня.
Будучи в шоковом состоянии, я уступаю ей место. Никогда не считала себя слабонервной, но увиденное меня потрясло.
— Японский бог! — довольно громко произносит Соня. — Любу разбирают на органы, извлекают из глаза роговицу.
Надо что-то делать! Я оттаскиваю ее от окна.
— Хватит, насмотрелись! Звони в милицию или куда хочешь, но этого мерзавца надо задержать!
— Профессионально действует, специалист. Кто бы это мог быть? — бормочет Соня.
Увиденное потрясло ее не меньше, чем меня. Она словно в трансе, не осознает опасности нашего положения.
— Пусть милиция разбирается, — говорю я.
— Надо поставить в известность дежурного врача, а уж потом…
— Звони! — Я снова приникаю к щели.
В прозекторской вижу еще одну фигуру, точно так же экипированную, как и первая. Этот человек укладывает сосуды, в которых что-то бултыхается, в большую сумку. Видно, он спешит. Первый патологоанатом начинает приводить тело несчастной Любы в порядок. Он запихивает в живот тряпки и начинает зашивать. Вдруг слышится звонок мобильного телефона. Патологоанатом в окровавленных перчатках продолжает делать стежки и что-то говорит другому, закончившему складывать сосуды с органами в сумку. Тот выпрямляется, подходит к первому, засовывает руку в карман его халата, смотрит на высветившийся номер звонящего и отрицательно качает головой. Соня дергает меня за одежду.
— Феликс Маркович не отвечает. Наверное, сто грамм выпил и лег отдыхать. Что там происходит?
— Их двое. Они уже заканчивают.
