— А вы?
— Пережил все муки ада, защищаясь от этого дьявола д’Артаньяна, который, как мне сначала показалось, был легкомысленным мальчишкой… Ловкий и прыгучий, он пренебрегал всеми правилами: ежеминутно отскакивал, атаковал со всех сторон, метко отбивался — и при этом был необыкновенно горяч… Мне все это надоело, и я решил покончить с ним одним мощным ударом. Но он опередил меня и, в то время как я поднимался, скользнул, как змея, под моей рукой и нанес сильный и верный удар — шпага пронзила мне грудь.
— И вы вернулись с того света? Примите мои поздравления, господин барон! Редко люди могут похвастаться, что пережили такой укус.
— Вы хорошо знали д’Артаньяна?
— Очень хорошо.
— А Атоса?
— Тоже.
— А Портоса?
— И того и другого.
— А Арамиса?
— О, этот, — загадочно протянул шевалье, — всегда был, есть и будет самым дорогим из моих друзей.
— Выходит, он еще жив?
— Да, господин барон, и счастлив воспользоваться случаем пожать сегодня руку своему давнему и доблестному противнику.
Господин де Жюссак взглянул на гостя, еще не вполне понимая смысла его слов. Потом, всплеснув руками, воскликнул:
— Вы!.. Вы — Арамис?..
— Тот самый.
И так как хозяин замка, наклонившись вперед и уперев руки в колени и вытаращив глаза, с открытым ртом уставился на него, бывший мушкетер продолжал с горькой усмешкой:
— Боже правый, да, это я. Вот что осталось от Арамиса, блестящего кавалера с гибким станом, черными огненными глазами, розовыми щеками, который смеялся, чтобы показать ровные зубы, любил запустить длинные пальцы в роскошные белокурые локоны и щипал себя за мочки ушей, чтобы они были нежно-розовыми и прозрачными… Развалина!.. Немощное, дряхлое, сгорбленное создание!.. Скелет, гримаса, карикатура на прошлое… И все это при том, что убогое тело чувствует еще силы, а сердце сохранило все стремления юности и всю энергию зрелого возраста!.. Ах, барон, дорогой барон, есть люди, которые не должны бы никогда стареть!
— Арамис, — медленно выговорил барон, — вы действительно — Арамис!..
— Вы больше не сомневаетесь?
— Право, нет! Чтобы в этом убедиться, достаточно вас увидеть и услышать.
Барон глубоко вздохнул.
— Да, черт подери! Какая перемена, господин мушкетер!
— Скажите — какое несчастье, господин гвардеец!
— Ах да, конечно!.. Но ведь прошло более полувека.
Они замолчали. Затем господин де Жюссак раскрыл объятия и заморгал, чтобы скрыть сентиментальные слезы.
— Обнимемся, дружище! — воскликнул он с чувством.
Старики дружески обнялись. Барон сжал гостя с такой силой, что тот не выдержал и воскликнул:
