— Ой, подождите… — Педиатр посмотрела на бабушку повнимательнее и вдруг посыпала словами. Они полетели, как новогодние конфетти, невесомые и прилипчивые. — А я ведь вас знаю! Ну да, вы же артистка! Вас все знают! Вы Леднева! Ну конечно! Я вас много раз в кино видела! Вот названия фильмов только не помню… Вы еще играли в сказке этой рождественской… Вместе с Олегом Авдеевым. Правда? Как же я вас сразу не узнала? Колготишься тут целый день с детишками, света белого не видишь… Свое имя позабудешь…
Получалось, что она просто обязана была узнать Ксению. По долгу службы. Или по гражданскому долгу.
Ксения затосковала. На улице, если вдруг приходилось выходить, а не ехать на машине, она старалась как-нибудь спрятать лицо. Да еще этот Авдеев… Авдеев Олег… Олеженька… Олежек… Срывающийся шепот в трубке: «Целоваю…»
Именно так: «целоваю»…
Авдеев Олег… Олеженька…
— Да-да, — торопливо пробормотала Ксения. — Это я… Та самая, которая… Леднева. Без вариантов. Что такого особенного? У меня здесь дочка живет. В этом районе. По соседству со мной. Приходится помогать. Тоже всю жизнь колготишься с детишками… По понедельникам у нас нет спектаклей, так что сегодня я абсолютно свободна. А в целом я обычная русская баба: с двумя сумками, двумя детьми и кошмарным радикулитом.
Больше врач вопросов не задавала, задумалась как-то, безразлично повертела в руках Дашку, взвесила и молча села заполнять карту, изредка с интересом поглядывая на Ксению.
А что тут разглядывать? Артистка… Известная и заслуженная. На улицах узнают. Разве это достижение всей ее жизни? Будь она неладна, ее жизнь… И эта популярность… Паршивое слово… Слава, размененная на медяки. Бесцветная перспектива. Хотя очень даже яркая…
Но деньги и слава не меняют людей. Это ошибочное, хотя и общепринятое мнение. Деньги и слава лишь ярко выхватывают из беспросветной тьмы души, как слепящим глазом насмешливого прожектора, качества, уже заложенные в человеке.
Молодость… Глупость… Надо бы как-то сжаться и пережить то время, когда все кажется всерьез, хотя на самом деле что в этой жизни всерьез?… Да ничего… Обыденная дребедень.
Мысли сминались и, скомканные, не желали подчиняться. Ее жизнь стала монологом. Интересно, а существуют люди, умеющие думать без слов? Наверное…
Когда родилась Маруська, они с Валентином стали называть друг друга папа и мама. Все думали, чтобы Манька привыкала и знала, кто есть кто. Но дело было совсем не в этом. Просто их настолько поразила новая мысль — они теперь не просто тривиальные Ксения и Валентин, а мама и папа, — что они так и обращались друг к другу. Словно ощущая себя в неизведанном доселе, необычном статусе, еще до конца к нему не привыкнув, полностью не осознав. Сами себя к нему приучали.
