— Перестань, девочка, перестань! Поешь, и давай мы тебя отвезем домой! Тебе домой надо.
Он тоже сейчас, как недавно Нина, не мог ни думать, ни двигаться.
— Я не хочу домой! — закричала Алена и взмахнула тоненькой рукой с обручальным кольцом. — Я не могу, не могу, мне плохо!..
И этой ничего не хотелось.
— Немедленно прекрати! — с ненавистью крикнула в ответ сидящая напротив Нина, злобно и некрасиво растягивая губы. И сама себе удивилась. Что это с ней? Но ее несло все дальше и дальше, ниже и ниже, как на опасном ледяном склоне. — Мы все здесь такие, поняла?! Все! И тоже, как ты, можем рыдать и закатывать истерики! Но не рыдаем! Или ты думаешь, что только одна имеешь право его оплакивать?
«Идиотка!» — мысленно добавила ко всему сказанному Нина и резко вздохнула.
Ее раздражало сегодня буквально все, а особенно эта маленькая дуреха, неизвестно откуда взявшаяся и столь нелепо заявляющая о себе. Почему все собравшиеся — только о себе, когда надо — о Борьке?… Почему все жалеют лишь свои души и тела?…
Нина, Нина! — строго снова остановила она сама себя.
Алена растерялась от грубого окрика. Она пьянела сильнее и сильнее.
— Но я больше всех его любила! — пролепетала она, отстаивая свои сомнительные маленькие привилегии.
Счеты сводились по-прежнему. Они пытались делить даже мертвого Борьку.
— Ты в этом так уверена? — язвительно спросила Нина, выпрямляясь за столом во весь свой немаленький рост, и достала сигарету. — Оглянись вокруг, дурочка: видишь, бабья сколько? И все его одного! На десятерых хватит и еще останется. И тебя посчитали! Да еще кое-кто не приехал… Балаган хоть куда! Разве тут можно трепаться о любви?
«Какая ты сегодня ругачая!» — усмехнулся бы Борька, если бы оказался сейчас рядом.
— Нина, посмотри, с кем ты связалась! — вмешалась Маргаритка, пугливо моргая. — Это ребенок! Пойдем!
И, поднявшись, она заботливо, бережно повела Алену в туалет. Марьяша презрительно покривилась им вслед. Она вытянула тощую куриную шейку, и Нине вдруг стало почему-то очень жалко Марьяшку. Этот ее странный скоропалительный брак… Выскочила замуж за Олега Митрошина, словно чего-то боялась, будто торопилась куда-то не успеть.
— Она разумно и правильно решила сменить свою фамилию, — посмеивался Борька. — Какая из нее Дороднова?
Алену рвало, она стонала, отплевывалась, топала, пила воду из-под крана и без конца твердила свое:
— Я больше всех его любила! Я больше всех! Больше всех, больше, больше… Я…
