Мать поверила. И не ошиблась.
Наконец зазвенел звонок, и классы отправились в здание школы. Первыми шли «ашки», а потом — «бэшки», как их традиционно и банально называют.
В залитом солнцем классе Надежда Сергеевна (она еще во дворе школы сказала, как ее зовут, и Нина повторила за ней, чтобы не забыть) стала рассаживать всех за парты.
Рядом с Ниной учительница посадила довольно высокого мальчика с жесткими, торчащими вверх волосами. Он моментально дернул Нину за толстенную косу и крикнул:
— Эврика!
— Что значит «эврика»? — спросила озадаченная Нина.
— Значит, открыл. И забыл закрыть…
— А что открыл?
— Как называть классы! Не «ашки» и «бэшки», это уже всем надоело, а намного лучше — «алкоголики» и «бандиты»! Классное деление! — И он снова радостно дернул Нину за косу. Нашел себе развлечение!
— Ты, умник! — сурово сказала ему Нина. — Оставь в покое мои волосы! Больно ведь!
Но мальчик ее в покое оставлять явно не собирался. Наоборот, стал дергать с удвоенной энергией.
Нина терпела долго, но через месяц пожаловалась дома бабушке:
— Этот Борька, который со мной сидит… Он без конца тянет меня за косы.
— А ты дай сдачи, — посоветовала бабушка, бывшая ростовская девчонка-оторва Юлька.
— Сдачи? А как? — удивилась Нина.
Выросшая возле бабушки, ревниво и чрезмерно опекающей внучку, она мало общалась со сверстниками во дворе.
— Да потяни его разок тоже за волосы! — усмехнулась бабушка. — Да посильнее.
Послушная Нина так и сделала. На следующий день, когда Борька резво кинулся к ней на перемене, рассчитывая вдосталь подергать за косы, Нина внезапно резко повернулась и вцепилась всей пятерней в жесткий гребень его волос. Борька растерялся от неожиданности. А Нина старательно и серьезно пригибала его голову к полу, повторяя:
— Будешь еще приставать? Будешь ко мне лезть?
— Отпусти! — не выдержал и заорал красный от злобы и боли Борька.
Но Нина еще не насладилась своей долгожданной местью. Она дотянула Борькину голову до пола и несколько раз злорадно стукнула ею об пол. «Бандиты» молча стояли вокруг, с уважением глядя, как на их глазах растет авторитет Нины и падает Борькин. Особенно торжествовали девочки.
— Так ему и надо! Так и надо! — пронзительно визжала и подпрыгивала Марьяна Дороднова. — Нинка, дай ему еще! Чтобы знал! Чтобы помнил, как к нам приставать!
— Шурупова, пусти! — вновь завопил униженный Борька. — В жисть к тебе больше не притронусь! Отпусти, Шурупыч!
Подошла изумленная Надежда Сергеевна.
