О-хо-хо, хреново! Очень даже хреново! Мастер перестал любоваться внешними «изысками» и сосредоточился на технической стороне дела. В нынешнем наклонном положении автоматические блокировки не дадут ходовым тракам выйти наружу. Значит, единственный выход – копать. Выбрать пару тон песка из-под брюха, и машина осядет. Вот тогда-то и высвободится ходовая часть, вот тогда-то спускаемый аппарат и превратится в планетоход. Амортизаторы довольно мощные – справятся. Они довершат работу и выдернут шлюпку на свет божий. Эх, знать бы только, сколько кристаллической крупы предстоит перекидать! Вдруг двумя-тремя тоннами дело не ограничится и придется пыхтеть несколько дней. Только вот вопрос: есть ли у них эти несколько дней?
– Ну что, отдохнули? – Мастер цепким взглядом оценил сидящих рядом лейтенанта Марка Грабовского и рядового Георга Шредера.
– Помилосердствуй, – взмолился Марк. – Еще хоть пять минут. – Лейтенант подул на свои изъеденные кровавыми мозолями ладони и в сердцах выругался: – Черт знает что! Вселенная вокруг так и кишит передовыми сверхтехнологиями, а мы пашем тут, как первобытные люди. – Командир разведвзвода с ненавистью пнул лежавшую у его ног лопату.
– Для этой паршивой планетенки и лопата – это самая что ни на есть передовая технология, – заметил Шредер. Солдат с тоской окинул взглядом красную пустыню и, кряхтя, поднялся на ноги. – Эх, ладно… Как говорится, раньше начнем, раньше закончим.
– Погоди, Георг, – Великий Мастер перехватил черенок лопаты. – Сходи внутрь, подсоби Яну и Луизе. Чего они там копаются?
Когда широкая спина баварца скрылась в люке, Мастер повернулся к своему другу:
– Дай сюда руки. Попробую чуток подлечить.
– А ты и это умеешь? – Во взгляде Грабовского проскользнуло если не восхищение, то уж точно уважение. Однако через секунду он сощурил свои красивые серые глаза. – Специально отправил Шредера, чтобы не выставлять меня белоручкой из высшего общества?
– Давай руки, умник, – Мастер пропустил гипотезу друга мимо ушей. – Не знаю, получится или нет, дерматологией я еще не занимался. Но попытка – не пытка.
Мастер накрыл ладони Грабовского своими мощными пятернями, зажмурился и попытался сосредоточиться. Это оказалось непросто. В голове с невероятной настойчивостью все всплывал и всплывал последний виденный кадр. Руки Марка. Обычные человеческие руки – белые, жилистые, с паутинкой синеватых вен. А рядом его собственные руки – сухая жесткая кожа цвета нечищеной бронзы и острые трехдюймовые, словно звериные, когти. Разительный контраст! Даже не скажешь, что оба они люди, рожденные на матушке-Земле. Люди? Мастер горько ухмыльнулся собственной наглости. Он все еще продолжает причислять себя к человеческому роду и цепляется за воспоминания, как за спасительную соломинку. А все вокруг подыгрывают, делая вид, что ничего не произошло, стараются показать ему, что он такой же, как прежде.
