— Что вы делаете? — прошептала она.
Герцог поймал ее взгляд.
— Я знаю, кто вы.
Прошла вечность, прежде чем смысл сказанного дошел до ее сознания. И тогда ясность ударила ее, точно сапогом в живот.
Виола отшатнулась в ужасе, но Ян крепко держал ее. Он предвидел ее реакцию и не дал вырваться, не дал даже шевельнуться.
Его лицо вмиг сделалось каменным.
— Да. Я знаю, кто вы, Виола. И на этот раз ваша судьба в моих руках. Пришла пора забрать у вас то, что вы у меня украли, а взамен наградить вас тем, чего вы заслуживаете.
Виола задрожала.
— Нет… Ваша светлость…
Его губы налетели на ее рот в дразнящем, решительном поцелуе, поцелуе жесткости и силы. Виола вырывалась, но тщетно; она протестующе всхлипнула, но герцог не отступал, он безжалостно, провокационно распалял в ней желание, пока она не сдалась и не приняла его волю.
Виола замерла, позволяя герцогу брать, что он хочет, отдаваясь безумию, позволяя языку Яна преследовать ее язык, как ему вздумается. Она чувствовала его голод, его гнев и угрюмую страсть, порожденную одиночеством. Жгучие слезы застилали ей глаза, но не от грубого напора Яна, а от сознания, чего он натерпелся от нее и как отчаянно ему хотелось, чтобы теперь она испытала это на себе. Как он презирал ее и негодовал на все, чем она стала из-за него.
Ян смягчил поцелуй, почувствовав, что она уступает его натиску, и вдруг оборвал его, так же внезапно, как начал.
Виола жадно глотала воздух, дрожа, жмурясь и ощущая на коже частое, горячее дыхание герцога, его взгляд на лице, его руки, сдавившие ей голову, его пальцы, глубоко увязшие в ее волосах. Она не могла говорить, не могла смотреть на Яна, ярость чувствовалась в самой его позе.
— Вы отняли у меня все, и, тем не менее, я хочу вас, — прошипел он, тяжело дыша. — Этого я принять не могу.
— Пожалуйста… — едва слышно пролепетала Виола.
Герцог немного ослабил хватку, потом еще больше отстранился, чтобы глубоко вдохнуть и успокоить бурю в душе.
— Посмотрите на меня, Виола, — приказал он низким, хриплым голосом.
Ее ресницы затрепетали и открылись; она встретила взгляд Яна, и холод, струившийся из темных глубин его глаз, обдал ее тело ледяным ужасом.
— Вы не погубите меня так, как я могу погубить вас, — прошептал он. — Начинаем завтра вечером. К восьми часам вы приедете ужинать в мой городской особняк, иначе я разоблачу вас. Ясно?
Виоле сдавило грудь; она задыхалась.
Его губы дернулись.
— Маскарад окончен, моя прекрасная, умная леди. Маски прочь.
