Герцог какое-то время молча смотрел на нее, потом спросил:
— И в чем именно состоит различие между этими… случаями?
— Ну, — выдохнула Виола, — основой для расчета, как правило, служит время, которое мне нужно потратить. Хотя я также учитываю, сколько сеансов позирования может понадобиться, ребенка я рисую или взрослого, сколько человек на портрете, размеры полотна, стоимость материалов, затраты на проезд и финансовое положение заказчика.
Герцог повел бровью.
— Финансовое положение заказчика?
Не стоило ей об этом говорить. Немного помявшись, она уклончиво ответила:
— Я стараюсь идти на уступки. К одним судьба благосклоннее, чем к другим, аристократов, как вы сами понимаете, это тоже касается.
— Понимаю, — с готовностью согласился герцог, понижая голос почти до шепота. — И каким образом менее удачливые джентльмены оплачивают ваш… уступчивый талант, леди Чешир?
Заслышав этот провокационный вопрос, Виола чуть больше округлила глаза. Жаркий румянец стал заливать ее, подниматься по шее к щекам, но она не отступила, не отвела глаз и не съежилась от смущения, ведь в тусклом свете герцог, вероятно, не видел, как она покраснела.
Слегка приподняв подбородок, она парировала:
— Иногда их жены пекут мне пироги, ваша светлость.
Губы Яна очень медленно изогнулись в улыбке.
— Вы работаете за пироги, сударыня?
При виде его красивого лица, осветившегося искренним весельем, у Виолы чуть не остановилось сердце.
— Вишневый мой любимый.
— Неужели?
— Но черничный и яблочный мне тоже нравятся, — озорно добавила она. — Иногда, если портрет очень большой и требует много времени, я беру в уплату долга по одному пирогу с каждой из трех начинок.
Герцог чуть не рассмеялся. Виола видела, как он борется с собой, в который раз скользя взглядом по ее лицу, отмечая каждую черточку, от завитков в волосах, крошечных жемчужных сережек на мочках ушей и до губ, которые она облизала от внезапного волнения.
Ян опять полностью повернулся к ней и шагнул вперед, оказавшись так близко, что его голени коснулись ее платья; улыбка сползла с его лица.
— Видимо, муж оставил вам достаточно средств, если вы можете работать за пироги, — сказал он, ни взглядом, ни жестом не выдавая эмоций.
Тревога охватила Виолу с новой силой. Герцог был так близко, что его можно было коснуться, услышать запах его изысканного одеколона, угадать скрытое значение в темных глубинах его глаз.
Виола сглотнула, пытаясь сохранять спокойствие.
— Простите, ваша светлость, но я… я не понимаю, какое отношение мои вкусы и средства моего покойного мужа имеют к…
