Денис уже подъезжал к офису, когда на мобильный позвонила Пухова.
— Денис Андреевич, ну как, есть какие-нибудь подвижки?
— Подвижки, конечно, есть, но… — Денис попытался вкратце рассказать о направлениях, в которых они двигались, и результатах, которых достигли, но Пухова рассеянно перебила его посреди фразы:
— Сегодня вечером я встречаюсь с депутатом…
— И? Я могу чем-то помочь?
— Нет. Наверное, нет…
Она замолчала, и было непонятно: это все, что она хотела сказать, или не все? Она просто не может сформулировать просьбу, требование, вопрос, или ей просто понадобилось с кем-то поговорить, и никого, кроме Дениса, под рукой не оказалось. Видеть бы сейчас ее лицо, понять, о чем она думает.
Пауза затягивалась сверх всякой меры. Денис подумал было, что она отключилась, но, затаив свое, отчетливо услышал в трубке ее дыхание.
Наконец она кашлянула и, очнувшись от каких-то своих мыслей, сказала:
— Сегодня утром мне позвонил помощник депутата Екатерины Герасимовой и назначил встречу. Вы знаете, кто такая Герасимова?
— Слышал.
— Да, я тоже слышала. Она пытается бороться за таких, как мой Владик… Я не знаю, что она может мне сказать, но я пойду.
— И правильно, — попытался подбодрить Денис. Какая-то Пухова была ну слишком растерянная.
— Да-да, пойду. Тем более что это неофициальный разговор: меня пригласили на дачу…
Денис, грешным делом, подумал: может, Пухова хочет попросить у него снабдить ее «жучком», чтобы записать разговор с депутатом. А иначе зачем она позвонила? Она ведь не обязана перед ним отчитываться, куда идет и с кем встречается.
— Она, наверное, станет говорить о Владике, его смерти, причинах… Они любят доискиваться до причин… — продолжала тем временем Пухова, так же рассеянно, делая большие паузы между словами. — Как вы думаете, Денис, Герасимова чувствует себя виноватой?
— Может, да, а может, нет.
На самом деле, почему, собственно, она должна чувствовать вину? Если бы это было так, ей бы впору уже прилюдно пустить себе пулю в лоб. Поскольку и таким, как Влад, счет уже пошел на десятки, а пострадавших от скинхедов по стране уже не одна сотня. Но Герасимова, в конце концов, не вселенский диктатор, не может она своей властью запретить пацанам забивать свои головы всяким бредом, а если бы и могла… И вообще вина — чувство сугубо субъективное, и рассуждать о том, чувствует кто-то вину или плевать ему на все с высокой вышки, можно до бесконечности, но какова вероятность, что в этих рассуждениях окажется хоть доля истины? Денис подыскивал слова покороче и помягче, потому что Пухова явно ждала от него ответа, но, в конце концов, она сама ответила за него:
