— Что случилась, Сима? — спросил меня доктор, вскидывая на меня глаза. Он даже без очков уловил перемены в моей внешности. — Вы сегодня весьма бледны.
— Леонид Анатольевич, — пробормотала я. — Пожалуйста, скажите мне правду, как обстоят мамины дела.
Левитин отыскал на столе очки и изучал меня еще пару мгновений. Потом сказал:
— Разве это не достаточно наглядно? Ваша мама уже вовсю разгуливает по больнице.
— Но она и раньше не лежала пластом! Вы же знаете, я не об этом. Я хочу знать, дала ли операция нужный результат.
— Полагаю, так и есть.
— Но что тогда вы так старательно скрываете от меня?! — не выдержав, закричала я. — Все-таки есть что-то нехорошее, в анализах или в снимках, я не знаю!
Левитин долго и задумчиво смотрел на меня, под его взглядом я едва не лишилась чувств.
— Понимаю, — наконец произнес он. — Наши беседы с Женей вы восприняли как что-то, внушающее опасение. Уверяю вас, Симочка, это не так.
— А как?
— Помните, я сказал вам на днях, что любой мужчина хотел бы иметь такую дочь, как вы? Однако это не единственная причина, по которой я сделал вашей маме предложение.
Несколько секунд я ловила смысл его витиеватой фразы. Поймала — и вытаращила на доктора глаза.
— И это все?!
— Все, — лаконично подтвердил Левитин.
— О господи, вот оно что, а я так испугалась! — Я ощущала себя как человек, только что избавленный от смертной казни. — Я ведь думала только о ее здоровье, понимаете…
— Понимаю.
— Извините, я пойду. — Я попятилась к выходу.
Я уже почти закрыла за собой дверь, как вдруг сообразила, что забыла нечто важное. Снова заскочила в кабинет и спросила, идиотски улыбаясь:
— Простите, я не спросила: а что моя мама, согласилась?
— Нет, — все в той же телеграфной манере ответил Левитин.
Ну черт меня дернул возвращаться! Могла бы спросить и у мамы! Испытывая чрезвычайную неловкость, я стала медленно просачиваться в дверную щель, бормоча:
— Ну, это ничего, знаете, я с ней поговорю, я спрошу у нее…
В спину мне донеслось вежливое:
— Полагаю, этого делать не нужно.
Но я уже неслась прочь по коридору.
— Мама! — В палату я ворвалась злая, как волк-людоед. — Почему ты мне не сказала, что Леонид Анатольевич сделал тебе предложение?!
Мама читала книгу. И не лежала, а сидела на стуле у квадратного стола, поставленного в палату для хозяйственных нужд. Моему заявлению она в общем-то не очень удивилась, только произнесла вопрошающим голосом:
— Ну, это ведь, как мне кажется, не слишком тебя касается?
