— Помнишь наши развлечения?
И я вспомнила, как в младших классах мы приходили в гости к Нинкиной бабушке и тренировались в прыжках с подоконника на высокую старомодную кровать. Бабушка в это время возилась на кухне, — к счастью для нас, она была глуховата.
Я бросила взгляд на высокую спинку с шарами-бомбочками и тихо охнула: господи, как нам только удалось не покалечиться! Нинка захихикала: — Вот и я каждый раз об этом думаю! И мы пошли на кухню пить чай, потому что ничего другого в Нинкином хозяйстве не имелось. Пока она расставляла чашки и обжаривала на чугунной сковородке куски хлеба, я потихоньку рассматривала подружку. Как же она переменилась! Детская припухлость почти исчезла, щеки, кошмар Нинкиного детства, втянулись, зато глаза стали просто огромными. Впервые в жизни Нинка показалась мне просто красавицей. Из ее рассказов было ясно, что подруга в восторге от студенческой жизни. В Электромеханическом институте, где Нинка училась, у нее было полно приятельниц, она участвовала во множестве общественных дел. И еще в институтском Клубе веселых и находчивых имелся парень, младше ее на год, который проявлял к Нинке огромный интерес. Но она еще не решила, стоит ли иметь с ним дело. Все-таки разница в возрасте… Было даже странно, что при такой насыщенной жизни Нинка еще сохранила интерес к моей персоне. Может, она ожидала, что жизнь моя сложится как-то необычно и замечательно и сейчас я расскажу ей массу интересных вещей, а она будет слушать, широко распахнув свои глазища, как это бывало в школе. Но вот я сидела и молчала, а Нинка явно боялась задавать мне вопросы. Поэтому без конца рассказывала о себе, и вид у нее с каждой минутой становился все более смущенным.
— Все-таки, почему вы так неожиданно уехали в Питер? — решилась спросить она.
Я пожала плечами:
— Ну, из школы меня выставили, а десятый класс нужно было как-то кончать. Мама нашла школу в Питере, редакция предоставила ей квартиру. А с Марком мы почти сразу расстались, не сложилось…
— Удивительно, — задумчиво произнесла Нинка. — Когда вы в тот день уходили со школьного двора и держали друг друга за руки, мне казалось, вас ничто не сможет разлучить.
— Ну, вот видишь…
— Я иногда встречаю Марка Леонидовича на улице. И всегда перехожу на другую сторону. Боюсь, что ему будет неловко видеть меня. Хотя он, кажется, вообще не смотрит по сторонам.
— Он все время жил в этом городе? — спросила я.
— Нет, они же уезжали, все вместе. То есть доктор оставался тут, а Марк с матерью и женой жили где-то за границей. Потом его мама умерла, они вернулись. Марк сейчас работает в гороно, кажется… Ну, бог с ним, ты-то как, Симочка?
