А что делать, если умереть не хватит мужества и придется жить дальше? Я решила, что ни за что не вернусь в школу и никогда больше не увижу Марка. Расскажу все маме, она, конечно, поймет меня. Может, мы уедем в другой город, я закончу другую школу, ради маминого спокойствия поступлю в университет. И буду ждать, когда какая-нибудь коварная болезнь сожрет во цвете лет мой сломленный предательством организм. Мысль о том, что я смогу забыть Марка и начать новую жизнь, просто не приходила мне в голову.
Телефон я отключила — боялась услышать в трубке его голос. Когда вернулась мама, я уже лежала в постели, погасив свет и натянув одеяло на голову. Я так долго разговаривала в тот вечер сама с собой, что на беседу с мамой у меня просто не осталось сил. И я решила, что обо всем расскажу ей завтра.
На следующий день я, конечно, не пошла в школу. На рассвете хлопнула дверь за мамой, я попыталась снова уснуть, чтобы хоть немного отдохнуть во сне от свалившегося на меня горя. Но сон не шел, зато от слез намокла подушка и стала неприятно холодить плечи. Я сползла с кровати и снова принялась бесцельно бродить по квартире. Потом принялась пересматривать школьные тетрадки, откладывать в кучку почти исписанные. Ведь теперь мне предстояло учиться в новой школе, там и тетрадки будут новые. В общей куче мне попалась тетрадь по геометрии, я заглянула в нее и завыла на всю квартиру. Как же старательно вела я эту тетрадку, каждое домашнее задание оформляла, словно любовное послание! И что я за это получила? Даже ни одной пятерки в тетрадке не было, Марк вечно старался «быть объективным»! Да просто потому, что нисколечко меня не любил!
Рыдая, я бросила взгляд на часы. Пошел уже третий час, обычно по вторникам Марк в три выходил из школы. Мне вдруг до безумия захотелось увидеть его еще один, прощальный раз. Я выбежала в прихожую, надела пальто прямо на домашний халат, а сапоги на голые ноги, и выскочила из дома.
Я стояла под деревом в десяти шагах от входа в школу, тряслась от холода и ждала. Учащиеся, которые шли из школы не по тропинке, а прямо по двору, оглядывались на меня, как на сумасшедшую. Еще бы, ведь у меня волосы стояли дыбом, а между полами пальто и сапогами видны были синие от холода ноги. Я неотрывно пялилась на деревянные двери, а Марк все не шел и не шел.
— Сима, что случилось? — вдруг услыхала я голос Марка за своей спиной.
Это как же я его просмотрела? Я вздрогнула и еще крепче прилипла к дереву.
