Лидия Бодреро Рид вспоминает, что Норма Джин была «очень серьезной, очень целеустремленной, и с ней всегда было приятно разговаривать. У нее была только одна проблема. Она появилась на таком большом количестве глянцевых обложек, что кто-то решил: эта девушка слишком примелькалась. Словом, люди настолько досконально изучили Норму Джин в разных журналах и рекламах, что через год ей трудно было найти работу». По словам Бодреро, фотомоделям угрожала еще одна опасность, еще одна возможность примелькаться. «Мисс Снивели предостерегала нас, чтобы мы никогда не появлялись на снимках неодетыми (как она это называла) — фотографироваться обнаженными, говорилось нам, означает неминуемый конец карьеры».
Для Нормы Джин у мисс Снивели имелось дополнительное указание: ей хотелось, чтобы девушка осветлила свои каштановые волосы. Снивели считала, что брюнетка всегда выходит на снимках темнее (по ее мнению, все детали, в том числе и фон, становятся в этом случае более темными), в то время как блондинку можно фотографировать в любой одежде и при любом освещении. Она напоминала Норме, пользуясь словами одной пьесы, что джентльмены предпочитают блондинок>[82], и приводила в качестве примера Бэтти Грейбл[83], а также Джин Харлоу.
Имея все это в виду, Снивели зимой отправила девушку к фотографу Рафаэлу Вольфу, который, как оказалось, был старым приятелем Дока Годдарда. Он согласился использовать Норму Джин для нескольких фотоснимков, рекламирующих шампунь, но только (и почти наверняка по договоренности со Снивели) в том случае, если та покрасит свои каштановые волосы. И вот вскоре девушка нервно сидела в популярном среди людей кино салоне красоты «У Фрэнка и Джозефа», где специалистка по косметике Сильвия Бэрнхарт порекомендовала ей распрямить волосы и перекрасить их в золотисто-белокурый цвет. Поддержание волос в таком состоянии требовало регулярных визитов к парикмахеру и неустанной заботы на протяжении всей жизни — особенно позднее, когда Мэрилин стала еще более светлой блондинкой и нужно было придавать волосам сначала золотистый глянец, а в конце блестящий платиновый оттенок.
В ту зиму трио в составе Снивели, Вольф и Бэрнхарт приблизило к воплощению в жизнь ту надежду, которую давно питала Грейс, — надежду, что ее замечательная Норма Джин в один прекрасный день заново воспроизведет и вернет на экран облик знаменитой Джин Харлоу. И когда этим же летом Годдарды возвратились из Западной Виргинии в Калифорнию, никто не был в большей степени тронут новым образом Нормы Джин, чем Грейс. Джим Доухерти, который тоже вернулся в Калифорнию (с заморской службы), обнаружил в жене гораздо большие перемены, нежели только цвет волос. Она была в высшей степени возбуждена немым короткометражным фильмом, который только что отсняли с нею для агентства «Синяя книга». Взятая средним планом и улыбающаяся прямо в объектив, Норма Джин демонстрировала купальник, прохаживалась в каком-то летнем платье и смеялась, помахивая рукой в сторону камеры. Это был, как она сказала мужу, самый восхитительный день в ее жизни. Невзирая на предшествующие уверения Нормы Джин в том, что Джим одобряет ее честолюбивые притязания стать фотомоделью и манекенщицей, сейчас он оказался совершенно безразличным к результатам принятого ею решения.
