Формально банкир смотрел в сторону Гоши, поэтому напарник кивнул. И тут же с максимальной деликатностью поинтересовался:
– У вашего банка финансовые затруднения?
– С чего вы взяли? – удивился Анатолий Егорович. – У нас стабильное положение на финансовом рынке, прекрасные перспективы развития, – он перевел взгляд на мою сумку, – активы увеличиваются. Мировой финансовый кризис нас практически не затронул. И я говорю не о финансовых проблемах, а о репутационных. Банк «Аметист» пользуется заслуженным уважением и доверием, а безответственные сплетни, вы сами понимаете, могут расшатать любую репутацию. Тем более покойная Наталья Денисовна работала в кредитном отделе, а кредиты сейчас – вопрос сложный. Теперь мы вынуждены проверять все дела, которыми она занималась.
– То есть вы думаете, что смерть Перевозчиковой может быть связана с ее работой? – насторожилась я.
Я не исключаю такую возможность. – Он опустил глаза и теперь разглядывал свои руки, спокойно лежащие на столе. – Хотя я надеюсь, что подтвердится бытовая версия. Кстати, я могу рассчитывать, что мне станут известны результаты вашей работы?
– Вы – лицо заинтересованное, – неопределенно ответил Гоша.
Анатолий Егорович поджал губы:
– Но я бы не хотел, чтобы ваше присутствие мешало нормальной работе отдела. Женщины, сами понимаете. Вам предоставят свободную комнату, чтобы вы могли поговорить со всеми по очереди. Вас устраивает такой вариант?
– Более чем, – солидно наклонил голову Гоша.
– Вот и хорошо. Моя секретарша проводит вас.
Мы распрощались с Анатолием Егоровичем и направились к дверям. Уже на пороге я остановилась:
– Анатолий Егорович, а скажите, ваше личное мнение – вы верите, что Наташу отравила первая жена Олега Борисовича?
Несколько мгновений он молча барабанил пальцами по столу, потом в первый раз за все время разговора посмотрел мне в глаза:
– Я с Елизаветой Петровной знаком, хотя и не близко. Она не производит впечатления женщины способной на импульсивные поступки. А если считать, что это именно она отравила Наталью Денисовну, то такой поступок иначе чем импульсивным не назовешь. Я ответил на ваш вопрос?
– Да, – кивнула я. – Спасибо.
Кто-нибудь помнит, как называется боязнь открытого пространства? Боязнь замкнутого – это клаустрофобия, а вот если наоборот? Кажется, агорафобия? Так вот, человек, который проектировал банк «Аметист», явно страдал этой самой фобией. В том, что служебные помещения, включая кабинет самого исполнительного директора, имеют весьма скромные размеры, мы уже убедились. Но коридор? Я ведь не настаиваю на просторном светлом холле, пусть это будет незатейливый коридор, в который с двух сторон выходят двери, пусть он будет не слишком широким – в конце концов, народу там не много толчется, но почему бы не сделать его прямым? Мы шли следом за секретарем-референтом, поворачивая то направо, то налево через каждые пять метров, и очень скоро мне показалось, что мы блуждаем по какому-то странному лабиринту. Даже захотелось по-детски взять за руку Гошку – если наша провожатая вдруг исчезнет за очередным поворотом, хоть он останется рядом.
