Шарлотта опасалась, что мать снова поднимет тему медальона, но спорить не стала и, поплотнее запахнув пальто, послушно последовала за ней.
Путь был короткий, и вскоре Амброзина Чаррингтон уже приветствовала их с живостью, немало поразившей Шарлотту. Хозяйка дома оказалась удивительно красивой женщиной с тонкими чертами лица и гладкой кожей с едва заметными морщинками в уголках рта и глаз. Высокие скулы изящно поднимались к крыльям темных волос. Оглядев Шарлотту с интересом и растущим одобрением, она, по-видимому, неким внутренним чутьем поняла, что перед ней еще одна крайне оригинальная женщина.
— Здравствуйте, миссис Питт, — сказала она с очаровательной улыбкой. — Я так рада, что вы наконец пришли. Ваша мать так много рассказывает о вас.
Шарлотта удивилась. Она и не представляла, что Кэролайн вообще готова говорить о ней в обществе, тем более часто! Открытие принесло неожиданное чувство удовольствия, даже гордости, и она поймала себя на том, что улыбается шире, чем того требует ситуация.
Комната была большая и меблирована несколько аскетично в сравнении с нарядными и вычурными интерьерами, распространенными в настоящее время. Здесь не было обычных чучел животных в стеклянных ящиках и букетов сухих цветов, образцов вышивок или вязаных ажурных салфеток на спинках кресел. В сравнении с большинством гостиных эта казалась просторной, почти пустой. Шарлотта нашла ее довольно приятной, за исключением фотографий на дальней стене, на крышке рояля и на каминной полке. На всех присутствовали довольно пожилые люди; да и сделаны фотографии, судя по фасонам платьев, были давно, несколько лет назад. Ни Амброзины, ни ее детей на снимках не было — скорее предыдущее поколение. Шарлотта предположила, что мужчина, чаще других присутствующий на снимках, — ее муж. Человек, судя по числу его изображений, тщеславный.
Над камином висело с полдюжины образцов в высшей степени экзотического оружия.
— Жуткие, не правда ли? — сказала Амброзина, перехватив взгляд гостьи. — Но мой муж настаивает. Его младший брат был убит в первой афганской войне сорок пять лет назад, и муж развесил их здесь как своего рода мемориал. Служанки постоянно жалуются, что вытирать их просто адский труд. Висят над огнем и только всю пыль собирают.
Шарлотта поглядела на ножи в разукрашенных ножнах и от души посочувствовала служанкам.
— Вот именно! — горячо подхватила Амброзина, наблюдая за выражением ее лица. — И они в отличном состоянии. Бронвен постоянно твердит, что однажды все закончится перерезанной глоткой. Хотя, конечно, это не ее работа — вытирать их. Языческое оружие, как она их называет, и, полагаю, так оно и есть.
