— Чтобы девушка и не умела прясть? — возмутилась Ливия.
— Она дочь царицы, — резко возразила Октавия. — Мать обучала ее языкам, а не труду прислуги.
— Лучше бы Клеопатра привила ей приличные манеры. А то еще кончит жизнь, обнимаясь с коброй.
Александр так и вскинулся, но Марцелл выступил вперед.
— Пойдем уже.
Брат обернулся. Я храбро кивнула и улыбнулась.
— Иди. Скачки не могут ждать. — А когда мужчины ушли, обратилась к Октавии: — Если позволите, я предпочту заниматься чтением. Или порисовать…
Тут Ливия рявкнула:
— Ты будешь делать то, что и все остальные! Пришлось мне сесть между Юлией и Октавией. Девушка тут же шепнула:
— С ней лучше не спорить.
— Почему же? — Голос Октавии прозвучал словно гром среди ясного неба, и дочери уставились на нее широко раскрытыми глазами, а семилетняя Випсания громко ахнула. — Нет смысла учить Селену ткать или прясть. Где она сможет использовать эти навыки?
— В семейной жизни, — сердито сказала ее невестка.
— Сегодня осталось мало мужчин, предпочитающих домотканые туники. Вряд ли ее супруг окажется одним из них. Не вижу причин, почему бы царевне не заняться рисованием.
Ливия уронила на колени деревянный челнок.
— Да? Малевать дурацкие здания и расписные урны? Ради чего?
— Ну, если все непременно должно иметь какой-то смысл, может, Витрувий возьмется учить ее архитектуре.
Супруга Цезаря подалась вперед.
— Архитектуре? Девчонку?
— А что?
— Твой брат никогда на это не согласится, — пригрозила Ливия.
Впрочем, она почему-то странно притихла, когда появились Октавиан с Агриппой и Юбой.
Я торопливо достала рисунки, ловя на себе восхищенные взгляды Юлии. Должно быть, она не могла взять в толк, с чего вдруг Октавия бросилась на мою защиту. А я, по-моему, догадалась. Это была неплохая возможность позлить недалекую и ревнивую женщину, которую навязал ей в родственницы Октавиан.
Когда подошли Александр, Марцелл и Тиберий, я не проронила ни слова. Даже услышав, как приемыш Цезаря хвастливо пообещал научить моего брата скакать на лошади. Потом молодые люди опять удалились, и между нами повисла гнетущая тишина. До полудня все точно воды в рот набрали. Один раз я подняла глаза и хотела что-то сказать Юлии, но та угрюмо повела головой из стороны в сторону.
Наконец невдалеке показались Марцелл с Александром, скакавшие впереди остальных, и дочка Цезаря поднялась.
— Возвращаются!
— Сядь на место, — велела ей Ливия.
Октавия одарила племянницу сочувственным взглядом.
Александр первым подъехал к самому краю портика и спешился, сияя от гордости. За ним подоспел Марцелл, заявивший:
