Александр повернулся ко мне.
— Им нужно бежать отсюда! Бежать со всех ног!
— Может, они не верят, что скоро сюда прибудет армия Октавиана.
— Это известно каждому. Весь дворец уже знает.
— Тогда они задержались ради нас. В надежде, что боги услышат наши молитвы.
— Ну и глупцы, — с горечью произнес брат, покачав головой.
Купол фамильного мавзолея высился над горизонтом — у самого края моря, на мысе Лохий. В добрые времена мы часто наведывались туда, чтобы понаблюдать за работой строителей, и теперь я пыталась представить себе, как это будет — без грохота молотков и гула голосов. Одиноко, подумалось мне. И страшно.
Колонный зал внутри мавзолея вел к чертогу, где в ожидании стояли саркофаги, предназначенные для отца и матери. Оттуда можно было подняться по лестнице в верхние комнаты, окна которых сейчас залил солнечный свет, но в нижние не проникал ни единый луч; при мысли об этом я передернулась от озноба. Лошади резко встали у деревянных ворот, и солдаты расступились, давая нам дорогу.
— Ваше величество, — промолвили они, пав на колени перед царицей, — что нам делать?
Она посмотрела на старшего и в отчаянии спросила:
— Есть надежда, что мы разобьем их?
Воин отвел глаза.
— Простите, ваше величество.
— Ну так бегите!
Мужчины поднялись на ноги.
— А как же… как же сражение? — потрясенно проговорили они.
— Сражение? — с горечью произнесла мама. — Октавиан победил и вскоре объявит свои условия; я буду ожидать здесь, в то время как мои люди ползают и пресмыкаются у ног врага.
Невдалеке заголосила жрица, возвещая прибытие воинов Октавиана, и мать посмотрела на нас.
— Туда! — прокричала она. — Все внутрь!
Обернувшись на бегу, я увидела побелевшие лица солдат. В мавзолее не ощущался летний зной. Понемногу глаза привыкли к темноте. Вдруг при свете, пролившемся через открытую дверь, перед нами засияли дворцовые сокровища. В сундуках из слоновой кости мерцали серебряные и золотые монеты; тяжелое ложе из древесины кедра, установленное между саркофагами, было усеяно редкостными жемчужинами. Ирада дрожала, кутаясь в длинный льняной плащ, а Хармион обвела взглядом груды сложенных по кругу дров, и ее глаза наполнились горькими слезами.
— Закройте двери! — велела мама. — Заприте их как можно крепче!
— А что будет с Антиллом? — встревоженно спросил Александр. — Он сражается…
— Пусть бежит вместе с вашим отцом!
С грохотом захлопнув двери, Ирада задвинула железный засов, и наступила мертвая тишина. Слышалось только потрескивание факелов. Птолемей заплакал.
