— Спасибо за информацию. Надеюсь, если что, подскажешь, а то я вроде отвык. Они все переодетые.
— На меня рассчитывай смело, на Аркашу тоже. Но и ты; если подвалит богатый клиент с «рыжим», гони ко мне. Не обижу.
— Понял.
— Крутых клиентов тебе, писатель.
— Дай бог. Тебе тоже.
Данко отвалил на угол коммерческого ларька. Аркаша, пробегая мимо по своим делам, укоризненно покачал головой, но не произнес ни слова. Эх, Аркаша, может ты и прав, что женился на женщине старше тебя на пять лет, зато работающей на колбасном заводе. Выглядишь сыто, обихожено, тебя любят, ждут дома. Приходят взрослые сыновья, правда, редко, в основном за деньгами. И все-таки ты не одинок. Из-за отворота длинной меховой куртки выглядывает воротник чистой рубашки, мягкие теплые сапоги начищены до блеска. Вид живущего в относительном достатке мелкого буржуа. А у меня — побитой собаки… Ну, не могу я, понимаешь, не в силах изменить строптивый характер. Подавай женщину красивую, на десяток лет моложе, умную, озорную, чтоб квартира полнилась этаким злым весельем, чтоб крутилось и вертелось все вокруг, кипело, как вода в котелке. И чтобы я был главой, хозяином, а мне бы только помогали дельными советами, да уважали как мужчину. И тогда я горы сверну. Ты веришь мне, Аркаша? В одиночку трудно, очень трудно.
Я нашарил в сумке деньги, подумал, что смогу купить едва ли пятнадцать ваучеров, и переложил их в боковой карман пальто. Так надежнее. Показалось, что после Нового года из плывущей мимо толпы вороватых взглядов прибавилось. Наконец объявился и первый клиент. Это был высокий худой мужчина с небритыми скулами, так называемый городской алкаш, еще сохранивший квартиру, а в квартире старенький черно-белый телевизор. Скорее всего, в прошлом интеллигент. Инженер или даже научный работник.
— Серебро берете? — спросил он густым сипловатым баритоном.
— Да. А что у вас?
— Подстаканник, дореволюционной работы. Фабрика Милюкова.
— Мы берем по пятьдесят рублей за грамм.
— Но это же старинная вещь. Посмотрите, какая ажурная вязь.
Я взял тяжеленький позолоченный подстаканник, через лупу нашел пробу и фирменное клеймо, оглядел не помятые временем хитросплетения тонких серебряных пластин с искусной гравировкой на них. Умели на Руси порадовать глаз человеческий. И в то же время, кому нужен подстаканник в единственном экземпляре.
— У вас еще есть такие?
— Последний остался. Остальные… ушли.
— Здесь граммов тридцать. Полторы тысячи. Если устраивает, я возьму.
