А все-таки я жив… Мирон Павлинович Нижниченко начал осознавать себя и принял такую гипотезу.
Когда-то, разговаривая с психологом, он удивился тому факту, что ни разу не мог вспомнить одну мелочь: как именно он засыпал. Другие события вспоминались очень четко, а вот проваливание в сон — ни разу. Психолог же заметил, что удивляться тут нечему, свойство памяти, которое некоторые биохимики объясняют на тысяче страниц, а иные — всего на пятистах. Но сейчас он помнил, кажется, все, что происходило в воздухе. Вплоть до вспышки. Следовательно, подумал Мирон, либо я что-то путаю, либо… И решив, что от таких раздумий толку не будет, он открыл глаза и встал.
Удивительным было то, что ничего не болело. Впрочем, кто его знает, чему и как положено болеть здесь. Место выглядело достаточно зеленым и более всего напоминало сентябрьскую причерноморскую степь. С холмами, кустами. И Сашкой, сидящим на земле и смотрящим на него с искренним удивлением.
— Почему Вы здесь?
— Где?
— Это же Тропа!
— Тропа, кажется, чуть дальше, верно?
— Нет. Это та, которая между мирами.
— Вот как…
Удивляться было особо нечему. В любом случае, твердо знать, что приходит после конца жизни не дано никому. Мирон всегда считал, что смерть — это дорога с односторонним движением, не считая анекдотов на тему реанимации. А то, что он умер, а загробный мир выглядит именно так, вполне объясняло многое. В укор Киплингу пыли было мало — все больше трава. Ну и ладно.
— Ты, Саша, что, тут не впервые?
— Не-а. Несколько раз сюда попадал. И уходил.
— Ого! Слушай, ты можешь хоть сейчас объяснить, зачем нужно было взрывать самолет?
— Месть, — Саша улыбнулся так, что Мирону стало не совсем хорошо. — Ваши люди меня убили, не только меня… Я могу мстить.
— Да… Слушай, а почему — мои?
— Ну как… Как называется Ваша страна?
— Юго-Западная Федерация, Саша.
— Что???
— Да, именно так.
— Разве?
— Да. Когда ушел в никуда Советский Союз…
— Как это?
— Ну, проще всего сказать так: несколько политиков предложили его прекратить — и никто особо не возражал.
— Так не бывает!
— Я упрощаю. История — штука длинная и связей в ней…
— Но все равно — почему так?
— Разные говорят по-разному. Я считаю, что просто было время такой страны — и прошло.
— А большевики?
Мирон хмыкнул.
— Ну, как бы попроще… Саша, купил бы газеты, а то — сразу мстить!
— В самолете?
— Ага… Слушай, в общем-то тех большевиков, которые воевали против Шкуро, избыли большие реалисты. Так и пошло. История, видишь ли, такая. В общем, большевики, если поискать, найдутся, но власти и возможностей у них, можно сказать, нет.
