Раскрытие тайны | страница 98
В баньке имелся полок, где можно было париться, стояла выскобленная ножом добела лавка, где хорошо было отдохнуть после березового веника. Но гордостью баньки был котел! Когда-то в нем на полевом стане варили суп да кашу. Потом он почему-то оказался в сарае у вдовы, а теперь его Карпень занес в баньку. Котел вдова отскребла и оттерла, и сейчас он стоял на полу, сверкал как самовар.
Банька была всем на удивленье. Иногда хозяин пускал в нее своих друзей — за плату, конечно, и предупреждал: про котел не болтать.
Сейчас, попарившись и отлежавшись на лавке, хозяин на закуску принимал ванну. Котел был маловат, и он сидел в нем скорчившись, как утробный младенец. Над водой торчала красная физиономия с выпученными глазами. Волосы были зализаны вверх винтом. Физиономия отдувалась и чихала. От зеленой воды нестерпимо тянуло крепким настоем еловой хвои. Рядом бегала, суетилась вдова Зацепилина в клеенчатом переднике с засученными за локоть рукавами. На слепом оконце стояли вряд бутылки с какими-то настоями — желтыми, коричневыми, черными. Вдова лечила сожителя от многочисленных недугов.
Вылез Карпень из котла разрисованный во все цвета, но довольный и благодушно настроенный.
Чай пил за столом в вишняке. Рядом хлопотала вдова, подливала в чай коньячок из пузатого графина. Не забывала и себя.
Вечером лежал Карпень на широкой кровати, отвернувшись от приткнувшейся к его боку вдовы. Потом повернулся, обнял ее за толстую теплую спину.
— Слышь, Анфиса! Перепиши на меня половину дома и сада. Перепиши, говорю. Мне это не надо. Дурьей твоей бабьей голове хочу помочь. Ведь целая вотчина у тебя здесь. Отберут! А брак наш нерегистрированный. Перед законом мы вроде как чужие. Будут у дома вроде как два хозяина. И не тронут тебя.
Но вдова была не проста, голыми руками ее не возьмешь. Чуяла: сдастся на эти просьбы — останется и без дома, и без Карпеня. Протянула певуче:
— Подожди. Чего торопиться? Будут отбирать, тогда и поговорим.
Но именно ждать Карпень не хотел. Встал, рывком спустил на пол босые ноги.
— Пошла ты…
Будь она проклята эта вдовья сообразительность! Карпень не мог ждать. Пора было устраиваться прочно: то ли в Корневищах у молодой жены спрятаться за ее славу, то ли здесь, в Замойках, у вдовы стать хозяином всей этой благодати. Эх, если бы она на него хоть половину усадьбы переписала… Да, хитра, хитра! Далеко смотрит.
Каждому, понятно, хочется быть красивым. Красивым хотелось быть и Карпеню. Но на пути было много препятствий, и прежде всего волосы. Волосы у него были цвета старого перегноя, жидкие и прямые. Карпень упрямо мазал голову всякой дрянью, обкладывал простоквашей, полоскал бурачным квасом.
