— Привет, Мария Ивановна, как наши дела?
— Забега́ли уже ваши орлы, забега́ли. — Приоткрыв дверь ларечка, она показала на картонные коробки из-под аптечных товаров, в которых желтели переплеты новеньких томиков «Двенадцать стульев» и «Золотого теленка». Синеглазый пересчитал книги и, поблагодарив любезную Марию Ивановну, вышел.
— Как, дорогая королева, недурно?
— Какой вы страшный книголюб, Василек! — казалось, восторженно произнесла Любка. Потом вдруг загадочно сказала: — А теперь пойдем со мной…
Прошли несколько кварталов и уперлись в новенький, недавно открытый газетно-журнальный киоск. Продавец в очках сразу узнал Любку. На ее вопрос, пригласил зайти внутрь. Синеглазый ахнул:
— Восемьдесят штук! Откуда?
— Обрезаю крылья вашим конкурентам — Воронам и Соловьям, — шутя ответила она.
— Вы, кажется, и меня скоро заткнете за пояс, — сказал он ревниво, когда покинули киоск. Потом взял Любку под руку, засмеялся: — Нет, моя королева, вам со мной тягаться будет трудно. А теперь давайте на главный почтамт.
— Зачем?
— Увидите…
Синеглазый направился к окошку выдачи заказной корреспонденции и предъявил какое-то извещение.
— Одну минутку, — ответила девушка. Вынув из картотеки заполненный почтовый бланк, сказала: — С вас семьдесят пять.
Он уплатил названную сумму и получил из окошка плотно упакованный пакет с типографской этикеткой: «Книга — почтой».
Подошли к ближнему столу.
— А это что значит? — с любопытством спросила Любка.
— Сейчас увидите.
Пакет развернут. На Любку смотрит три толстых тома Л. Шейнина «Старый знакомый» и еще две каких-то книжки в бесцветных переплетах. Любка перелистывает страницы толстых книг, просматривает оглавление.
— Послушайте, Василек, ведь эта книга Шейнина к нам еще не поступала в город, правильно?
— В том-то и ценность ее, что не поступала. Поэтому, Любушка, при номинале в двенадцать рублей тридцать копеек я получу за нее, если не все сто, то семьдесят пять минимум, — самодовольно усмехнулся он.
Любка ждала от синеглазого обычного в таких случаях объяснения, а он, не торопясь, завязывал пакет и повторял про себя нараспев:
— Да, на этой операции тысчонки три-четыре мы возьмем, мы возьмем…
Увидев пытливый взгляд приятельницы, ответил:
— Хотите знать, как всё это делается? Расскажу, сейчас же расскажу. Наши поступки и действия, Любушка, — начал он философски, когда они покинули почтамт и пошли вдоль широкого шумного проспекта, — только тогда могут быть свободны и успешны, когда мы знаем окружающую нас обстановку, когда знаем все обходные пути и дорожки, которые могут нас привести к цели. Это важно в каждом деле, а в нашей профессии свободного художника — в особенности.
