— Теснота, товарищи, теснота, надо бы еще и красный уголок иметь, комнату отдыха, — сокрушенно повторял Унусов и сам посмеивался над тем, о чем говорил.
И вернулись черные птицы, как по расписанию, ровно через неделю. В один и тот же день с трех разных сторон подошли железнодорожные вагоны и остановились у платформы для разгрузки.
«Райпромкомбинат, цех резиновой обуви» — выделялись на каждом вагоне крупные надписи мелом.
— Ну, как? — довольно потирая руки, спросил Добин прибывшего к столь торжественному событию, как разгрузка первых вагонов, Унусова.
— Твоя изюминка, Давид, уже действует. Да, фейерверки должны получиться почище роджеровских…
Унусов не ошибался. Уже через две недели стены барака дрожали от гула появившихся в нем машин. Старые, покрытые многолетней ржавчиной, извлеченные со складов негодного оборудования вальцы для рыхления сырой резины, точно такие же смесительные вальцы, окутанный паром бак автоклава, тяжелый чан клееварки — всё было приведено в действие. В задней части барака за низкой дощатой перегородкой чернели завалы курской сажи. Она словно дымилась, подымалась и расползалась по помещению. Стены, машины, прямоугольники окон, электрические лампы, бросавшие скупые полосы желтого света, лица людей — всё было в густых черных налетах. Справа у верстаков едва виднелись наклонившиеся темные фигуры работниц. Они возились с разборными алюминиевыми колодками, то отнимали ступни от голенищ, то снова прикладывали их, по нескольку раз переворачивали у себя на коленях эти алюминиевые ноги, пытаясь наклеить на них снятые со смесительных вальцов листы сырой резины.
— Ну как, товарищ мастер? — весело спросил начальник цеха Давид Моисеевич Добин. Он только приехал из промкомбината, от Крылышкина. Там с нетерпением ждали первой пары сапог.
— О-кей! — отвечал Азим Унусов, возившийся в черном кожаном переднике у парившего автоклава. — Пойдем, Давид, она уже готова и ожидает тебя…
Оба прошли в глубь цеха и скрылись в маленькой полутемной каморке, получившей официальное название кладовой готовой продукции. Здесь за столом кладовщика восседал маленький с черными усиками Обдиркин, а рядом с ним вертел пару резиновых сапог в руках представитель технического контроля — тучный Краюхин.
— Поздравляю, Давид Моисеевич, поздравляю с первенцем. Только сняли с колодок, еще тепленькие…
Краюхин передал «первенца» ответственному руководителю цеха.
— По всем нормам технического контроля, не подкопаешься…
