Куртка, рукавицы и шапка сильно помогали. Только ноги немного подмерзали. После того как он подмочил кроссовки, перепрыгивая через ручей. Но солнце вот-вот уже должно показаться. Он возлагал на него большие надежды. Ручей пришлось переходить несколько раз. Тропа уходила то влево, то вправо. Терялась, находилась и опять терялась. Её нельзя уже было назвать тропой – едва различимые следы среди камней. Она вывела его к леднику у подножья горы. Первый раз в жизни он увидел ледник живьём. Всё, что было вокруг, он видел в первый раз. Он чувствовал себя хорошо. Среди камней, огромных валунов, окружённый скальными стенами цирка. Один на почерневшем от пыли и камней леднике. Он чувствовал себя очень хорошо.
На него смотрел гребень, тянувшийся к белым полям шапки. Логичный путь наверх. После того как он потратил больше одного дня, чтобы добраться сюда.
Он осмотрел ещё раз цирк. Здесь ничего не изменилось, наверно. Также тихо, как всегда. Птицы, наверно, летали. Звери были. Жили ли здесь звери? Кому они помешали? Кому плохо от зверей?
Солнце набирало силу. Он сидел босой на камне, разложив для сушки носки и кроссовки. Основательно подмокшие на леднике. Гребень начинался в двадцати метрах от него, ледник внизу слепил незащищённые глаза, он отворачивался в сторону скал. Он видел перед собой некрутое нагромождение скал, закрывшее его от вершины и остальной части гребня. Вершина не казалась далеко. Всё вокруг излучало безмятежную тихую радость. Скалы, лёд, особенно солнце. Он чувствовал радость внутри себя. Он чувствовал себя очень хорошо и ждал, когда солнце согреет ноги, носки и кроссовки. Сильное горное солнце.
Сначала пришлось пробивать путь среди огромных камней, обходя их или переваливаясь через них. Его скалолазные навыки не требовались. Через час он очутился перед настоящими скалами. Не очень крутыми, но однородными. Он оглянулся назад – ледник всё также слепил. Он повернулся к скалам.
Он не тратил время на размышления, куда идти. Впереди всегда оказывался один самый логичный путь наверх. До тех пор, пока не оказался перед первой крутой стенкой. Смущала не столько её крутизна, сколько высота. Он подошёл к широкому камину и начал подъём. Он давал себе слово не оглядываться назад. Как делал давным-давно, когда ему нужно было быть непременно впереди. Не оглядывайся. Только не оглядывайся.
Он оглянулся наверху стенки. Ледник далеко внизу. Ого! Я в самой гуще действия. Высоко, на крутом гребне, ведущем к вершине красивой большой горы. Временами он качал головой, пытаясь очнуться от сна. Здесь ли я на самом деле?
