Фактически в персидский период уже существовало три законодательных свода: Книга Завета (Исход), Второзаконие и Кодекс Святости (Левит), но следует понимать, что законы, записанные в них, вовсе не обязательно имели реальную юридическую силу и применялись на практике. Все эти тексты прежде всего отражали определенные богословские представления и представляли собой идеальный закон для идеального общества. В реальности же судьи исходили из незафиксированного традиционного права и просто здравого смысла. Подобное положение подтверждается, прежде всего, наличием расхождений в разных законодательных сводах, а также между законами, записанными в кодексах, и описаниями реальных исторических событий [66] . Примером подобного рода идеализации может служить предписание Левита (17:2–9), согласно которому иудеям было запрещено есть животных, заколотых вне Храма [67] , или закон о смертной казни за прелюбодеяние [68] .
Однако, несмотря на весь идеализм законодательной системы, отраженной в Пятикнижии, в послепленный период в сознании иудеев закрепляется представление, которое станет ключевым для всех последующих этапов развития законодательной системы: в ее основу кладется записанный закон, кодифицированный в Писании, признанном священным. Этот закон не может быть изменен, но может интерпретироваться и становиться основой для вывода новых законов мудрецами и законоучителями [69] . А эти выведенные законы оказываются своего рода адаптацией, ответом на меняющуюся реальность. Этот принцип, появление которого знаменовало завершение этапа библейского законодательства, сначала привел евреев к законодательному плюрализму, но позже стал основой талмудического права.
1. 2. Основные понятия библейского права
Одна из главных проблем, с которой сталкиваются библеисты-филологи, – отсутствие в Библии четких дефиниций, исчерпывающих сущность того или иного явления. В отличие от европейцев, воспитанных на греческой философии и риторике, иудеи на протяжении очень долгого времени мыслили не категориально, но скорее понятийно. Так, одно и то же слово могло обозначать и действие, и результат действия, и его участников, и определенные его этапы, равно как и абстрактные понятия, связанные с этим действием. Одним из наиболее ярких примеров можно назвать понятие « олам », означающее в зависимости от контекста пространственную бесконечность, временную бесконечность, мир, в котором мы живем, Вселенную. В значительной степени это связано с архаичностью мышления [70] и с древностью еврейского языка, в основе которого лежит система трехбуквенных корней. Значение каждого корня может быть очень разным в зависимости от огласовок, добавляемых к этому корню. Даже после столкновения с греческим миром, когда язык иудаизма обогатился значительным числом терминов, разработанных греческими философами [71] , понятия, рожденные внутри Библейской традиции, избежали переосмысления и корректировки.
