Он надел свою изящную серую шляпу и, расставаясь с Джорджем, крепко тряхнул ему руку.
— Благодарю за восхитительный чай, — сказал он на прощанье и тяжелой поступью направился по тропинке рядом со мной.
По дороге я украдкой разглядывал Теодора. У него был прямой, хорошей формы нос, насмешливые губы, скрытые пепельной бородой, а из-за прямых, довольно пушистых бровей на мир глядели проницательные глаза, смягченные веселым огоньком и добрыми морщинками в уголках. Теодор шел бодрым шагом, что-то напевая про себя. Когда мы проходили канаву со стоячей водой, он на минуту остановился, чтоб заглянуть в нее.
— Гм, — поспешил он поделиться со мной. — Daphia magna.
Потом пригладил большим пальцем растрепавшуюся бороду и снова пустился в путь.
— К сожалению, — сообщил он мне, — я приходил сюда в гости… э… к моим друзьям и поэтому не захватил с собой коллекционной сумки. Досадно, потому что в этой канаве может оказаться кое-что интересное.
Когда мы свернули с довольно ровной дороги и пошли по каменистой козьей тропке, я ожидал протеста, однако Теодор шагал за мной с прежней бодростью, продолжая напевать себе под нос. Наконец мы вступили в темную оливковую рощу. Я подвел Теодора к моховому бугру и показал таинственный люк.
Теодор разглядывал его, прищурив глаза.
— Ага, — произнес он, — да… гм… да.
Вынув из жилетного кармана маленький перочинный ножик, он легонько поддел кончиком лезвия дверцу люка и отворил ее.
— Гм… да, — повторил он. — Cteniza.
Заглянув в отверстие, Теодор подул туда и снова захлопнул дверцу.
— Да, это норки земляных пауков, — сказал он. — Только в этой, видимо, никто не живет. Обычно паук упирается в крышку погребка ногами или, вернее, коготками и прижимает ее так крепко, что, если вы захотите открыть ее, надо действовать очень осторожно, иначе она сломается. Гм… да… это, конечно, норки самок. Самец роет такую же норку, только раза в два меньше.
Я сказал, что это самые замечательные постройки, какие мне приходилось видеть.
— Ага, — отозвался Теодор. — Конечно, они замечательные. Но вот что меня всегда удивляет: как это самка узнает о приближении самца?
Я заморгал глазами, а Теодор взглянул на меня, покачался на носках и продолжал:
— Паук, конечно, сидит внутри своей норки и дожидается, пока какое-нибудь насекомое — муха, кузнечик или еще кто-нибудь — не окажется поблизости. Вероятно, паук как-то умеет определять, достаточно ли близко насекомое, чтобы его схватить. Если оно близко, паук… э… выскакивает вдруг из своего убежища и хватает беднягу. Ну вот, а когда самец разыскивает самку, он ведь тоже должен пробираться к погребку через мох, и я часто думаю, почему же его никогда… э… не сожрет по ошибке самка. Конечно, возможно допустить, что его шаги звучат иначе. А может, он умеет издавать… ну, знаешь… какой-нибудь звук, и самка узнает его.
