— Но зачем тебе покидать нас, Эдмунд? Оставайся и разоблачи козни своих врагов. Я обещаю тебе свое сочувствие и помощь.
— Простите, сударыня, но, будь это даже в моей власти, я не поступил бы так. Мистер Уэнлок любит вас, и, если он имел несчастие вызвать вашу неприязнь, это достаточно суровое наказание для него. Лучше я буду несчастным из-за происков других, чем недостойным по собственной вине.
— А, так ты считаешь недостойным противостоять Уэнлоку? Прекрасно, сударь. Должно быть, вы желаете ему успеха. Уж не хотите ли вы, чтобы я вышла за него замуж?
— Я, сударыня? — переспросил Эдмунд, смутившись. — Кто я такой, чтобы высказывать свое мнение в столь важном деле? Не терзайте меня этим вопросом. Будьте счастливы! И да сбудутся ваши собственные желания!
Он вздохнул и повернулся, чтобы уйти. Она окликнула его, он затрепетал, но не ответил.
Она, казалось, наслаждалась его смущением, и ей хватило жестокости повторить свой вопрос:
— Скажи мне правду, Эдмунд, ты желал бы, чтобы я отдала руку Уэнлоку? Отвечай, я требую!
К нему внезапно вернулись и дар речи, и мужество, он шагнул вперед, гордо выпрямившись, с решительным лицом, и голос его зазвучал твердо и бесстрашно:
— Раз леди Эмма настаивает на моем ответе, раз она признается в неприязни к Уэнлоку и снисходит до желания узнать мое мнение, я открою ей свои мысли и стремленья.
Теперь пришла очередь красавицы Эммы трепетать; она покраснела и потупила взор, устыдившись нескромности своего вопроса. Эдмунд продолжал:
— Мое самое страстное желание заключается в том, чтобы прелестная леди Эмма не отдавала никому своей руки и сердца до тех пор, пока некий человек, мой друг, не почувствует себя вправе искать их, ибо заветнейшая его цель — стать достойным их, и только тогда их добиваться.
— Ах, вот как, ваш друг, сударь! — сказала леди Эмма и, нахмурив брови, бросила на него презрительный взгляд.
Эдмунд промолвил:
— Мой друг находится в затруднительном положении, которое не позволяет ему сейчас искать благосклонности леди Эммы, но как только некое дело, до сей поры не решенное, примет благоприятный оборот, он открыто заявит о своих намерениях, если же он в них обманется, то обречет себя на вечное молчание.
Леди Эмма не знала, что и подумать о таком заявлении. Она и надеялась, и боялась, и терялась в догадках, но ее любопытство было слишком сильно задето и требовало удовлетворения. Помолчав, она продолжила расспросы:
— Что касается этого вашего друга, сударь, кто он по происхождению и насколько богат?
