Наверное, это так. Или, может, она просто устала.
Потеря Чарли была для нее болезненной. Возмутительные слухи, которые за ней последовали, шокировали ее. Затем она получила в наследство ранчо, где царил полный хаос.
Ей нужно забыть о том, что произошло.
Забыть Джейка Уайлда.
Она вычеркнет его из своей памяти вместе с Уайлд-Кроссингом и Техасом. Ее место в Нью-Йорке. Там жизнь привычнее и понятнее.
С нее достаточно. Она не собирается выяснять, сколько на самом деле стоит это ранчо.
– Чарли, – пробормотала она, поднимаясь наверх, – прости меня, но мне это место совсем не по душе.
Завтра она свяжется с риелтором и вернется домой.
Джейк спал плохо. По правде говоря, он почти не сомкнул глаз, но в этом не было ничего нового. Большую часть ночей он ворочался с боку на бок, а когда наконец засыпал, ему снились кошмары, и он просыпался в поту с бешено колотящимся сердцем. «Прошлой ночью сны, по крайней мере, были другого характера», – подумал он, стоя под душем. В них не было перестрелок, взрывных устройств и людей, которые умирали потому, что он не смог их спасти. В них был вкус губ Эддисон, аромат ее волос, ощущения, которые он испытывал, когда занимался с ней любовью…
Нахмурившись, Джейк выключил воду и потянулся за полотенцем.
Не любовью.
Сексом.
Она была права насчет этого. Нет смысла прятать естественную человеческую потребность за красивыми словами и букетами цветов. Что его раздражало, так это ее отношение к тому, что произошло.
«Секс был отличный, – подумал он, оборачивая полотенце вокруг бедер. – Нет, просто потрясающий».
Проблема состоит в том, что, когда все закончилось, она стала вести себя так, будто случившееся было чем-то мерзким и постыдным. Как будто он заставил ее ему отдаться.
– Как бы не так, – пробурчал Джейк, нанеся на щеки и подбородок мыльную пену и потянувшись за бритвой.
Ее участие было добровольным.
Более чем, решил он, вспомнив, как она отвечала на его поцелуи. Как прижималась к нему и стонала от наслаждения в его объятиях.
Его рука дрогнула, и лезвие царапнуло кожу. На щеке появилась капелька крови. Выругавшись, он оторвал кусочек туалетной бумаги и промокнул ее.
Это чистая правда. Она хотела этого не меньше, чем он, иначе не отдавалась бы ему с такой страстью.
В паху у него все напряглось, и он отругал себя.
Он не испытывал полового влечения с тех пор, как был ранен, хотя, по заверениям врачей, по мужской части у него все в порядке. Сейчас одно лишь воспоминание о женщине, которая ему даже не нравится, возбуждает его.
